— Алевтин, а мы тут всей коммуналкой на кухне копошимся, слышим, твой-то какие рулады выдает. Только через дверь не очень хорошо слышно. Может, Егорка выйдет на кухню, споет для всех?
Мама вопросительно посмотрела в мою сторону, а я деланно пожал плечами. Мол, как скажете, могу и спеть, причем совершенно безвозмездно, как говаривала Сова, вручая ослику Иа его же хвост.
На кухне мне выделили табурет у окна, остальные тоже расселись кто на чем, преимущественно на вынесенных из комнат стульях и табуретах. Наша коммунальная мелюзга в лице 5-летней Маши и 6-летнего Толика тоже присутствовала здесь, но им строго-настрого наказали не шуметь, иначе они тут же без разговоров будут отправлены спать. Даже беременная Раиса и то притопала, усаживаясь на заботливо подставленный супругом стул. Мало того, к дверному косяку прислонился, скрестив руки с татуированными пальцами на впалой груди и глядя на меня с прищуром, тот самый сосед, что предложил мне чифирнуть, чтобы не болела голова. Про него я как раз накануне расспрашивал Муху. Выяснилось, что зовут татуированного соседа Никодимом: то ли это настоящее имя, то ли погоняло, которое он получил, чалясь в лагерях по уголовным статьям. О своем прошлом Никодим особо не распространялся, это был максимум того, что знал мой нынешний кореш. Судя по периодически проглядывающим татуировкам, отмотал человек немало, и являлся в своей среде авторитетом. Последний вывод я сделал, узрев кусочек восьмиконечной звезды, наколотой под левой ключицей.
Мама с Катькой, гордо поглядывая по сторонам, восседали на табуретах в первом ряду.
Однако ж, это же получается своего рода квартирник. Давненько я в них не участвовал. Не устроить ли мне им небольшой концерт на ночь глядя? А что, и сам немного освежу память, а то как-то истосковались руки по струнам, а связки по песням. К слову, голос у моего нового тела был вполне себе неплохой, выдавал тенор с легкой хрипотцой, такое чувство, что ломка уже прошла. Во всяком случае, чем-то он напоминал вокальные данные моего находящегося в затянувшейся коме организма.
Исполнил для начала «Город золотой», затем «Птицу», следом — «Женщину моей мечты», ввергнув маму в легкое смятение — все-таки композиция, как пишется на афишах, 16+. Да по фиг, народу-то нравится, вон как глазищи у всех блестят.
Эх, гулять так гулять! Выдам-ка я им теперь розенбаумовский «Вальс Бостон». Народ перся, щас начнут, чего доброго, закидывать букетами… Шутка! Разбавил лирическое настроение публики приблатненной вещью из репертуара все того же Александра Яковлевича «Гоп-стоп». С трудом сдержался, чтобы перед началом исполнения не объявить: «А теперь, по просьбе уважаемого Никодима…»