Поднялся со скамьи, шагнул к привязанным у корыта с нарубленной капустой животным, бдительно оглядел почти пустынную дорогу… и сердце у меня словно оборвалось. Небольшой отряд из пяти или шести всадников стремительно вылетел из-за купы деревьев шагах в шестистах от нас. Так не ездят ни наемники, ни купцы, так скачет только погоня.
– Быстрей! – шикнул я на девчонку, и, прыгнув в седло, направил шарга навстречу выскочившему из дома хозяину.
Приготовленная монетка перекочевала в его карман, а пока он нарочито неторопливо искал сдачу, я спешно творил иллюзию и отвод глаз. Секунду посомневавшись, добавил хозяину забывчивости и, схватив ремешок животного, на котором уже сидела Мэлин, быстро проехал в огород.
Наевшиеся животные не реагировали ни на огурчики, ни на розовевшие помидоры, но мои шустрые следилки нарвали и рассовали в дорожные мешки целую кучу разнообразных овощей. И дорисовали на дорожках полсотни следов шаргов, ведущих во все стороны.
Человек, следом за которым движется смертельная опасность, либо совершенно теряет голову от страха, либо становится хитрым и бдительным, как зверь. А маг в такие минуты вспоминает накрепко вбитые учителем правила и самые разнообразные способы обмануть погоню.
Вот и я все вспомнил – словно в голове магический светлячок вспыхнул и осветил полузабытые за ненадобностью хитрости.
Из огорода мы выехали, накрытые отводом глаз, а затем я его усилил, переведя в полную невидимость. Птичьи лапы скакунов опутал воздушными подушечками, добавил им силы и скорости, и только после этого свернул на дорогу.
Отряд, предсказуемо замешкавшийся возле хуторка, очень быстро исчез из поля зрения вместе с соломенной крышей неказистого строения, но мы продолжали мчаться, не сбавляя скорости.
Без разговоров и остановок мы скакали больше двух часов, когда в широкой ложбине между холмов показалось довольно большое село. Мне очень не хотелось в него заезжать, но дорога проходила по главной улице, и другой тут не было. К тому же у меня нашлось в этом селе важное дело, ради которого мне пришлось остановиться на несколько минут в придорожных кустах, привести себя в порядок и сменить иллюзию.
– Господин Тадор, – садясь на лошадь, еле выдавила из себя ведьмочка, – простите, пожалуйста.
– Мэлин! – резко оборвал ее я, сейчас не время для разборок. Потом рассмотрел выражение лица, секунду поколебался и сдвинул в сторону невидимую шапочку.
Да что за проклятая пентаграмма, почему она меня ненавидит и откуда в ней такая жгучая обида и полынно-горькая боль? Что я сказал или сделал, чтобы заслужить такое отношение? Ведь столько добра ей сделал, только об ее защите и пекусь.