– Проводим обыск у данной особы. Ищите всё, что может иметь отношение к вооружённым ограблениям, как то: оружие, похищенные драгоценности, а также брюки.
Все пострадавшие заявляли, что девица, главарь банды, была в мужской одежде.
После этого Зарубин решил дать запросы по всей Херсонской губернии, не было ли в других городах – Николаеве, Одессе, Елизаветграде, Тирасполе – подобных дерзких ограблений. Он вызвал писаря и продиктовал ему текст посланий во все шесть уездов Херсонской губернии: Херсонский, Ананьевский, Тираспольский, Александрийский, Елизаветградский, Одесский. Вполне возможно, что и за пределами губернии банда проявила себя, это тоже надо выяснить. Вообщем, птичка практически уже была в клетке.
* * *
Даша сидела, словно окаменевшая. Всё в её квартире было перевёрнуто вверх дном, полицейские вывернули наизнанку содержимое всех шкафов и ящиков. На полу валялись её вещи, одежда, они переступали через всё это, что-то искали, ходили по её квартире, заглядывая во все уголки. Соседи, вызванные в качестве понятых, с интересом наблюдали за происходящим. Но Дашу саму уже не интересовало, что ищут и найдут ли это в её квартире. Она понимала, что перейдён Рубикон и отныне всё будет в её судьбе по-другому. Дело получало огласку, об обвинениях теперь знают её соседи, об обыске, скорее всего, скоро узнают на работе. А что скажет Никита? Пожалуй, так и до газет дойдёт. Кто же так упорно подставляет её под удар? Она же ни в чём не виновата! Почему ограбленные люди, все, как один, указывают на неё? Чем она может доказать свою невиновность? Даша никогда не брала ничего чужого, этому её научили с детства, и теперь она, не дожидаясь манны небесной, сама зарабатывает на кусок хлеба. Оставшись без родителей, она нашла работу и зарабатывает себе на жизнь, ничего ни от кого не ожидая. Как же можно было предъявить ей такие жестокие обвинения? Неужели кому-то выгодно её убрать с дороги? Кому она может мешать?
Тем временем обыск завершился. Ничего у неё не нашли, о чём и составили протокол. Все, присутствующие при обыске, расписались в нём и ретировались. Даша осталась одна в почти разгромленной квартире. Ей предстояло наводить порядок. Но вместо этого она закрыла лицо руками и зарыдала.
* * *
События продолжали развиваться с пугающей быстротой. Придя на следующий день на работу, Дарья Рубцова была вызвана к начальству.
– Уважаемая Дарья Григорьевна, мы вынуждены сообщить вам, что подобная репутация несовместима с работой в нашем учреждении. Вы уволены.
– Но ведь ничего не доказано! Это наветы! Я ничего ни у кого не воровала!