— Приходилось. Еще бы! Именно этому я отдаю все свои знания, весь опыт… В высоких частотах кроются тайны, еще не раскрытые человеком. Я сконструировал генератор для таких волн…
— Как?! Генератор?! — вскричал Ридан вне себя от волнения. — Вы получили эти лучи?
— Я получил… не то, что нужно. Пока дело кончилось неудачей. Но это, разумеется, не конец. Собственно говоря, работа только начата, но основное сделано: найден принцип… остается найти ошибку.
— Слушайте, Николай Арсентьевич, — Ридан уже стоял, изогнувшись над столом, как огромный вопросительный знак, — так ведь это же замечательно! Если вы решите эту задачу, тем самым будет решена и моя задача — величайшая проблема власти над организмом. Теперь понятно… Вы говорили наркому об этой своей работе?
— Так, слегка коснулся ее в разговоре.
— Поразительно! Необыкновенная прозорливость!.. Однако долг платежом красен. Теперь я должен вам рассказать о своей работе, о том, как я попал в тупик, из которого вы, Николай Арсентьевич, должны меня вывести.
Анна сияла, видя, как воспрянул духом отец, с каким интересом следил за его мыслью Тунгусов, и как с каждой минутой неудержимо сближались эти два человека.
Мужчины перешли в кабинет. Тут на просторном письменном столе Ридана появились его диаграммы, кривые, длинные ленты цереброграмм — результаты экспериментов и наблюдений, иллюстрирующие электрическую сферу жизни живого организма. Тысячи новых мыслей вихрем кружились в голове Николая. С некоторым смущением он вспоминал о своих примитивных «физиологических» опытах.
Но вот Ридан вооружился связкой ключей и повел гостя в лаборатории, чтобы показать ему аппаратуру.
Впервые в жизни Николай оказался в мастерской физиолога. Входя сюда, он ожидал увидеть сложные, незнакомые ему приборы, с помощью которых ученый регистрировал глубокие, едва уловимые процессы жизни. Однако почти все эти усилители, катодные осциллографы, гальванометры и другие электроаппараты и приборы оказались старыми знакомыми инженера. Он как бы видел их насквозь и безошибочно угадывал назначение этих изящных ящичков, сверкающих никелем и полированным эбонитом. Николай был удивлен.
— Признаться, я ожидал увидеть у вас более оригинальную аппаратуру. Разве физиология не располагает своими специфическими приборами? Ведь задачи ее очень своеобразны, я полагаю, и техника должна быть особая. А тут я вижу почти исключительно то же, что применяется всюду в промышленности.
Ридан развел руками.
— Очевидно, так. Я ведь не знаю иных применений этих приборов. Вот тут и сказывается разобщенность между нами и техникой. Талантливые конструкторы в наши институты не идут, им чужда физиология, они ее не знают. А среди нас нет физиков, техников. Биологические науки больше других оторваны от физики и техники, и в этом целая трагедия, Николай Арсентьевич! Мы двигались бы вперед гораздо быстрее, если бы нам удалось органически соединить эти две разнородные сферы знания, создать свою биотехнику, не ту, конечно, какой мы располагаем сейчас — приспособленческую и кустарную, — а свою собственную, самостоятельную и именно в биологическом плане развивающую современные достижения физики и химии. Пока что мы хватаем от «готовой» техники то, что более или менее случайно оказывается пригодным для нас. Вспомните, какую грандиозную роль сыграли в развитии биологических наук микроскоп, рентгеновы лучи… А ведь это, собственно, то, что «перепало» нам от физики. Мы сами ничего крупного в технике исследования не сделали и сделать не можем, потому что слабо знаем физику. Ну и приходится нам приспосабливать чужую технику и выкручиваться с помощью «остроумия» и «изящества» наших экспериментов. Это — сизифов труд, Николай Арсентьевич! Мало кто знает о нем. Но ничего, мы все же идем вперед, обходя физику. Вот вам пример: митогенетическое излучение. Вы, конечно, знаете, что это лучи, сопровождающие многие биологические процессы и химические реакции. Их открыли мы, физиологи. И как: пользуясь корешком лука в качестве генератора и другим корешком лука в качестве детектора этих лучей… Какова техника! — Ридан добродушно рассмеялся. — А в дальнейшем мы стали изучать их, подвергли спектральному анализу — это тоже целая эпопея изворотливости и хитроумия! — и нашли им место в гамме электромагнитных волн… Да, мы идем вперед, несмотря на нашу техническую несамостоятельность. Очевидно, иногда даже опережаем физику. И тогда мы вынуждены ждать, пока она догонит нас, чтобы использовать ее достижения для дальнейшего движения вперед…