Здание так и стояло опечатанным с того трагического дня, когда пятнадцать лет назад инквизиция в животном порыве набросилась на книжную лавку и, словно стая волков, охотившихся на прекрасного оленя, убила ее. Постепенно разрушавшийся дом являл собой печальное зрелище. И никто ничего не делал, чтобы остановить это. На доме стояло клеймо ереси, все еще чувствовался жуткий запах сожженного на костре горелого мяса, и многие по-прежнему осеняли себя крестным знамением, проходя мимо его дверей. Земля принадлежала епархии, но здание было конфисковано инквизицией, и никто не хотел в нем жить: похоже, все ждали, когда дожди и разъедающий дерево древесный жук сделают свое дело и оно обвалится, позволив епископу сдать землю в аренду какому-нибудь доброму христианину, который выстроит все заново. Спешки не было: разрушенных зданий в Барселоне хватало, несмотря на то что гражданская война закончилась более тридцати лет назад.
Жоан, памятуя о предупреждениях своих друзей, старался не забывать о Фелипе. Уже несколько раз он встречался с ним на улице. Дознаватель инквизиции обычно ехал верхом в сопровождении двух таких же конников-головорезов. И он всегда делал вид, будто не знает Жоана, хотя последний подозревал, что Фелип поступает так нарочно. Жоану тоже не пришло в голову поздороваться с ним. Он прекрасно понимал, что, если бы Фелип был слепым, новость о его возвращении не могла пройти мимо него, поскольку инквизиция располагала широкой сетью доносчиков. И осознал это в полной мере через пару дней после торжественного открытия книжной лавки.
Жоан увидел одетого во все черное Фелипа, когда тот приближался к нему верхом на лошади. Камзол дознавателя инквизиции был застегнут на все пуговицы до самой шеи, на поясе висел меч, а на голове была широкая шляпа в итальянском стиле с двумя черными перьями. Его темные глазки с красными прожилками вперились в него, но Жоан не отвел взгляда.
– Я узнал, что ты открыл книжную лавку, – сказал он, обратившись к Жоану на «ты», как тогда, когда они были подростками.
Жоан кивнул. Ему приходилось смотреть снизу вверх, поскольку он шел пешком.
– Будь осторожен, – пригрозил Фелип. – Надеюсь, ты не забыл, чем закончилась история семьи Корро.
– Я не новообращенный, а старый христианин, – ответил Жоан, не опуская взгляда.
– Семья Корро занималась запрещенными книгами, а ты помогал им, – заявил Фелип, и в его голосе прозвучала явная угроза. А потом добавил с улыбкой: – Именно твое признание привело их на костер.
Фелип прекрасно знал, что этот намек окажется болезненным, и не ошибся.