– Даже речи быть об этом не может! – заявила Анна. – Вы останетесь здесь, и мы будем ухаживать за вами. Все вместе мы выкарабкаемся.
Эулалия посмотрела на свою невестку и спросила с горькой улыбкой:
– А если нет?
– Тогда мы все вместе умрем, – решительно ответила Анна.
111
Жоан обратился к самым известным врачам, которые прибыли в своих птичьих масках и несколько раз пускали кровь Эулалии. Все врачи использовали один и тот же метод. Также они назначали примочки, чтобы бубоны созрели, а потом вскрывали их хирургическими скальпелями и прижигали огнем.
Жоан вдыхал запах жженой плоти своей матери, слышал ее крики и едва сдерживался, ибо отчаяние и ужас были сильнее его. Несмотря на все страдания, через которые пришлось пройти Эулалии, Жоан видел, как она постепенно угасала, и старался проводить побольше времени рядом с ней. За Эулалией ухаживали только он и Анна, поскольку с момента болезни Катерины служанки стали жить в семье Педро и Марии и помогали им следить за детьми. Единственной обязанностью помощниц по дому оставалось ходить за водой к источнику. Они оставляли кувшины в книжной лавке, откуда их потом забирали Жоан и Анна.
– Спасибо тебе за все эти годы, подаренные мне, когда я свободной жила в своей семье, Жоан, – сказала Эулалия, как только жар чуть ослаб. – Я думала, что никогда уже больше не увижу ни тебя, ни Габриэля. Я была очень счастлива.
Жоан ласково посмотрел на мать и взял ее за руку. Он понимал, что Эулалия потеряла всякую надежду выжить и прощалась с ним. Он вспомнил, с какой любовью она ухаживала за ним, когда он был ребенком. Мать, так же как и отец, была для него главной фигурой в том утраченном раю его детства. Она успокаивала его, если он разбивал коленки, кормила, когда он был голоден, ухаживала за ним, если ему было холодно или он заболевал. Жоан вспоминал те жуткие события двадцатилетней давности, когда пиратская галера напала на их деревню и уничтожила тот кусочек рая на берегу моря. Не только его отец сражался, пытаясь защитить семью, но и она, его мать, отчаянно боролась, чтобы дать возможность убежать своим детям – Жоану и Габриэлю. Позже на память ему пришли чудесные воспоминания о солнечном октябрьском дне, когда они снова встретились после десяти лет рабства и разлуки. Это произошло в Лигурии, в деревне Вернацца, которая находилась на крутой горе, возвышавшейся над морем и покрытой виноградниками. Он погладил иссохшую руку своей матери, которую невозможно было узнать из‑за худобы, темных пятен и гнойников, и вспомнил объятие и тот почти по-детски безудержный плач, который он не смог сдержать, несмотря на то что разменял тогда уже третий десяток.