Духарев остановился у Сычковой родни. Хотел посмотреть на город не с высоты княжьего терема, а изнутри. Поселился сам, без охраны и даже без Артема (тот остался с дружиной), только Сычка, естественно, оставил при себе.
Родня у Сычка оказалась небедная: несколько дворов, три кузницы, огнищ[12]в округе – немерено. При Сычке его род таким богатым не был. За последние лет десять поднялся на торговле с мерянами да северными дикарями.
Духареву почет был оказан по высшей новгородской мерке. Поселили в новеньком доме, приставили трех челядников, девку дали для постели. Даже трапезы ему отдельные устраивали, исключительно с наиболее почтенными родовичами.
Сычок, бывший при Сергее чем-то вроде денщика и оруженосца одновременно, раздувался от гордости неимоверно. Еще бы! Тот самый воевода Серегей, о котором и песни пели, и сказки рассказывали. Давнишний поединок Духарева с печенежским богатуром за истекшие годы оброс невероятными подробностями. К этой байке приросли и другие истории: о том, как воевода голыми руками покрошил целый хирд нурманских берсерков; о том, как воевода будущую киевскую княжну из пасти зверя огнедышащего вырвал и князю своему привез… Короче, враньё на вранье, и большая часть этих баек не имела к Духареву ни малейшего касательства. Многочисленные скальды-баяны великой земли всласть пофантазировали, желая повеселить публику.
Едва ли не в первый же день во двор, где квартировал Духарев, заявился местный чемпион по мордобою. Пожелал вызвать славного киевского воеводу на поединок. При этом молодецки раскидал хозяйскую челядь, пытавшуюся ему помешать.
Духарев вышел, оглядел хулигана. Тот ростом ему почти не уступал и настроен был очень агрессивно, но когда увидел в руке у воеводы меч, петушиный запал новгородца угас.
– Вон! – холодно произнес Духарев. – Еще увижу – зарублю, как свинью.
Вообще жизнь у Сычковой родни Сергею очень скоро наскучила. У ворот вечно толпились зеваки. Ни на торг нормально сходить, ни по двору пройтись.
Поэтому когда к нему прискакал посыл из Детинца, он с удовольствием покинул гостеприимный кров, разрешив Сычку пожить пока со своими.
В терем его позвал не князь. Святослав с сотней дружинников отправился инспектировать Плесков. Прискакал гонец от старшего сына Ольбарда Красного. Сам Ольбард еще не вернулся из морского похода, но сын его, старший брат Трувора, прознавший о родовичах, прибывших в Новгород, послал спросить: не отпустит ли великий князь Трувора сотоварищи хоть ненадолго в родные края? Сетовал: сам бы приехал, да не на кого вотчину оставить.