Тот пришел в ужас, узнав причину кровотечения:
– Надо вовсе лишиться ума, чтобы вытворять такое! Кто тебя надоумил? Чего тебе вздумалось размахивать рукой? Вообразил себя Самсоном? Может быть, пойдешь и взвалишь на плечи ворота Газы? К черту все мое лечение, – ворчал Вален, налаживая иглу с нитью, – столько трудов впустую! Еще месяц – и ступай хоть на битву с лернейской гидрой!..
– Что ты собираешься делать, Эскулап? – в страхе воззрился Можер на толстую металлическую иглу с острым жалом и нитью.
– Что? А ты не догадываешься? Зашивать твою рану, пока ты не истек кровью и не упал в обморок, вот что!
– Вален, ты душегуб! Мне же будет больно…
– Зато останешься жив, сумасшедший, и впредь будешь думать, когда соберешься размахивать руками.
– Вален…
– Молчи, безумец! Ты в руках у врача, и твои возражения для меня ровно ничего не значат. Ты сделал свое дело, а теперь я буду делать свое.
Нормандец замолчал и стиснул зубы.
– Ничего, – приговаривал Вален, протыкая кожу и накладывая шов, – думаю, это не больнее, нежели удар меча. Угораздило же тебя пропустить его.
– Их было много, целая орда.
– Утешай себя хотя бы тем, что вы их всех положили.
– Долго ли еще, Вален?
– Последний шов. И – в постель! Полежишь с недельку – и домой, на отдых. Там снимут шов.
– Домой?!
– Куда же еще? Уж не на войну ли собрался? Обойдутся без тебя. Воюют сильные, здоровые, а ты на данном этапе похож скорее на живого мертвеца, чем на солдата. Прежним станешь через месяц, никак не раньше, как и те, с кем ты ходил на монастырь. Всё. Это мое последнее слово. Но если хочешь оставить вдовой молодую жену, доставить горе близким, а самому лечь в сырую землю – возьми в руки меч и отправляйся. Я сумасшедших не держу. Постой! – остановил он уже собравшегося уходить нормандца. – А это? – и он указал на бедра и правое предплечье. – Ляжешь в кровать, чтобы пропитать ее своей кровью, которую удалось восстановить с таким трудом? Вот корпии. Отдай жене, пусть глаз с тебя не сводит. И пусть пройдется кнутом по твоей заднице, чтобы вправить тебе мозги. Ступай! И сразу в постель, не ходи к Рено, не то истечешь кровью!
Можер внял благоразумному совету и отправился к себе. Открыв дверь, остановился у порога, глядя на жену. Изабелла, сидя у стола, копалась в куче белья.
– Что это? – спросил нормандец.
Мельком взглянув в его сторону, графиня де Бовэ весело ответила:
– Подарок Адельгейды. Целый ворох одежды, пробую разобраться, что к чему… – и вдруг, увидев бледное лицо супруга и повязку на шее, которую он прижимал рукой, она вскочила и бросилась к нему: – Можер! Что случилось?.. У тебя опять пошла кровь?