– С кем? С франками? Выходит, ты, викинг, пришел сюда, чтобы их убивать? Зачем посылал тебя отец?
– Помочь Карлу…
– Тогда, может, поскачешь к нему и обнажишь меч против меня?
– Никогда, государь!
– А со мной пойдешь убивать Карла?
Наступило молчание. Можер почувствовал, что стал в тупик. Как из него выйти, он не знал.
– Герцог Лотарингский – мой враг, а с твоим отцом мы друзья. Так кто же тебе Карл?
– Выходит, враг…
– Но ведь вы расстались друзьями. Как же ты посмеешь обратить свое оружие против него? К тому же Ричард Нормандский обязан ему жизнью.
Можер растерялся. Что предпринять? Ответить, пожалуй, смог бы отец…
– Что же мне делать, государь? Как быть? С кем пойти? Словно прочитав его мысли, Гуго ответил:
– Твой отец сказал бы: «Бог рассудит франков, а правда всегда на стороне сильного».
– Но хватит ли у вас сил, государь? И сколь силен Карл?
– Сильна крепость, а войско его мало. Осада Лана – вот задача, которая стоит передо мной. Войдя в город, я одержу победу, войск у меня достаточно.
– Что же станет потом с Карлом?
– Он окончит свои дни в тюрьме. Иного выхода нет. Неизвестно, на что он надеется. Кругом него враги, и самый страшный – империя. Жаль, что он не уяснил одной простой вещи: старые корни уже не дадут побегов.
– А я, государь?.. Роберт! Брат! Что же делать? Я словно попал в лабиринт, из которого не могу выбраться! Война – мое ремесло, мне нельзя сидеть без дела!
– Нет, Можер, – подошел к нему Роберт. – Отец прав: эта война не для тебя. Останутся и те, с кем ты ходил на сарацин; что толку вести в поход израненных да искалеченных? Пусть поправляются, оставаясь дома; их немного; нам нужны еще будут воины. А пока мы рассчитываем собрать около пяти тысяч – целую армию! А ты мой брат и спас мне жизнь… позволь же мне вернуть долг.
– Значит, брат, ты не хочешь посылать меня на эту войну?
– Я дарю тебе жизнь в обмен на свою – это первое. Я запрещаю тебе именем короля – это второе. Пойти против воли монарха – значит стать государственным преступником, место которому на плахе под топором палача.
Нормандец поднялся:
– Спасибо, брат.
– Не сердись, Можер. Ты знаешь, как я люблю тебя. Мы все тебя любим, а потому не хотим твоей смерти. Набирайся сил, ты еще слишком слаб. А с Карлом мы уж сами…
Можер отвернулся и, опустив голову, вышел. Постоял, глядя вдаль и думая о родной Нормандии, отце, матери, молодой жене… о себе. Потом вдруг встрепенулся, резко взмахнул рукой, как бы рубя… и охнул, а перед глазами поплыл туман, какие-то круги… Мало того, по шее, стекая под рубаху, поползло что-то теплое, отвратительное. Он приложил ладонь, поглядел… и скрипнул зубами. Ладонь была в крови. Зажав платком разверзшуюся рану, Можер отправился к Валену.