– Почему она не пришла, брат Рено? – заволновалась Изабелла. – Разве она не знает?.. Я немедленно пойду за ней!
В это время вошла Констанция и сразу же бросилась подруге в объятия. Обе плакали, шепча что-то, обещая, целуясь.
– Ну а что короли? – спросил Рено. – Простился ты с ними и с обеими королевами?
– С одной. Для другой, думаю, это небольшая утрата. Что касается отца и сына, то я еле вырвался от них. Роберт прослезился и сказал, что вечером пойдет к тебе; вы будете вспоминать меня. А отец горячо обнял и, поцеловав, выразил сожаление, что вынужден отпустить воина, который заменил бы ему добрый десяток из его охраны…
– По-моему, он занизил число. Впрочем, он ведь не видел, как ты бился.
– Ты так и останешься при церкви? – спросил Можер. – А жена?
– Рядом стоит дом, где жил когда-то каноник. Мы поселимся там. А церковь… куда же мне еще? Меня хорошо знают, и я уже знаком со всеми прихожанами. И потом, ведь это мой хлеб, Можер, что там ни говори. Мой пример – сущность духовенства: всех тех, кто нацепил на себя рясу, не желая работать. Что касается меня, то и в самом деле, что я умею, кроме как махать распятием, кадилом и мечом? Но меч, боюсь, уж долго не поднять: проклятая рана все никак не заживает, чуть забудешься – дает о себе знать.
– Если тебе станет плохо, приезжай ко мне, Рено. Вы с Констанцией всегда будете самыми желанными гостями.
Во дворе послышалось конское ржание, голоса людей.
– Это твой жеребец, – кивнул монах в сторону окна, – тот, которого ты выбрал. Жаль, нет корабля, хотя бы лодки: Сена живо доставила бы вас к Руану.
– Мне тут кое-кто остался должен… Я предъявлю счет, вот только подлечусь.
– Ах да, помнится, ты хотел повесить епископа.
Можер усмехнулся:
– Нет, Рено. Подумать – он не сделал ничего плохого, пусть живет. А вот викарий – тот, что стегал тебя плетьми…
– Ты его, видно, здорово треснул тогда. Недавно он отдал Богу душу; всё жаловался, что болят ребра и раскалывается голова.
– Что ж, значит, двумя стало меньше. Остался Адальберон.
– Перестань, зачем тебе это? Хочешь нажить еще врагов?
– Я обещал Людовику. И я убью архиепископа.
– Что ж, как знаешь. Позови меня, быть может, тебе нужна будет помощь.
– Еще Герберт. Не нравится мне его хитрая рожа с лисьими глазками. Как-нибудь я его тресну, пусть размажет мозги по колонне.
– Двуличная душа, не упустит своего. Чересчур осторожен, такого не поймать. Но и умен, в этом не откажешь. Поверь мне, он далеко пойдет, с легкостью прошагав по трупам тех, кто мешает.
– Да, чуть не забыл, Рено, остался еще некий монах. Раньше он был в Лане, при церкви святого Павла, а теперь где-то тут, в Париже, никак его не встречу. Я пообещал утопить его, когда он пытался помешать мне спасти Роберта.