– Оставь его, дело прошлое. Мало ли дураков на свете, всех не перетопишь, не хватит жизни. Да, вот еще что, Можер… Мне приятно было найти в твоем лице единомышленника в вопросах духовного порядка, только не слишком высказывай свои взгляды на людях, можно поплатиться головой. Кто-то смолчит, а другой затаит зло. Церковь ныне набирает силу и безжалостно убивает тех, кто против нее, невзирая на божью заповедь о милосердии. Посмотри на меня. Скажешь разве, что я безбожник? Что считаю Библию и Евангелие бредом тупых фанатиков, а церковников – обыкновенными жуликами? У нас в монастыре часто жгли костры, а потом выбирали из них угли и складывали в одно место. Как-то я спросил, для чего это? Монахи ответили, что выдадут эти угли за останки костра, на котором горел один из мучеников, скажем, святой Фома. Я возразил, что это грозит разоблачением, но они, расхохотавшись, ответили, мол, пусть только кто попробует – пригрозят карой небесной, судом Божьим.
– Дьявол меня забери! Что же дальше? Они продают эти угли?
– Попробуй не купи, если не хочешь навлечь на себя гнев церкви. Как-то монахи показали мне некий пояс и спросили, хорош ли? Я ответил, что пояс и в самом деле не плох: обшит узорами, усыпан драгоценностями. Спросил, чей он? Оказалось – Богородицы! Я вытаращил глаза. Тогда они, рассмеявшись, объяснили, что нашли этот пояс в сундуке, в одной из сгоревших деревень. Конечно, он был не таким, а самым обычным, который крестьяне надевают зимой, чтобы не пробирал холод. Но они придали ему надлежащий вид и выставили в церкви ко дню Рождества Богородицы. Успех превзошел все ожидания. Желающих увидеть этот пояс, а за отдельную плату потрогать, да еще и приложиться к нему губами было столько, что весь монастырь на эти деньги гудел от пьяных оргий с местными потаскушками до самого Рождества. Однажды меня угораздило спросить об этом викария. Откуда, мол, здесь такой пояс? Да и о чем вообще мы говорим? Ведь Богородица жила тысячу лет назад, где могли разыскать такую реликвию? Впрочем, я не удивлюсь, если монахи однажды станут показывать или продавать нижнее белье вышеупомянутой девы, отобранное у одной из крестьянок сборщиками налогов.
– Теперь я понимаю, почему викарий хотел с тобой расправиться, – рассмеялся нормандец.
– Еще бы, ведь ему с тех смотрин перепал немалый куш. Так что если бы ты не подоспел, меня могли засечь до смерти. То же может произойти и с тобой, Можер, помни это, а потому умей притворяться, учись у духовенства. Ей-богу, неплохая позиция в наше время. Будь как все, не выделяйся, делай вид, что веришь любым басням, с тебя не убудет, а жизнь свою сохранишь.