– Что, как не вера в Бога и почитание святых апостолов спасает человека, ибо тогда ему уготована на небесах жизнь вечная, – заученно отчеканила сестра Барбета.
– Тьфу ты! – плюнул Можер. – А известно ли тебе, что вера выдумана, дабы внушить людям страх перед церковью, перед властью?.. Ну да черт с вами со всеми, когда-нибудь одумаетесь. Скажи-ка мне лучше, а эти послушницы… долго ли им до пострига в монахини?
– Срок достаточно большой: два года.
– Вот оно что… – протянул Можер, подумав, что возлюбленная Роберта, выходит, еще не давала обетов, а значит, его задача облегчается.
Они перемолвились еще несколькими фразами, и тут сестра Барбета, не сводившая глаз с настоятельницы, воскликнула:
– Ах, смотрите, мать Анна, кажется, приходит в себя!
Можер тем временем мучительно соображал, как ему вызволить из монастыря дочь барона. Если та согласна, работу можно считать выполненной; ну а если нет? Что ж, тогда… И нормандец радостно потер руки в предвкушении похищения средь бела дня. Это представлялось ему весьма забавным. Что касается трудностей в этом деле, то он попросту их не видел, уповая, как всегда, на стремительный натиск и свою силу.
Аббатиса тем временем глубоко вздохнула, огляделась и, усевшись на кровати, холодно посмотрела сначала на Можера, потом на наставницу послушниц. Бледность с лица аббатисы исчезла, она выглядела уже как обычно.
– Сестра Барбета, зачем вы здесь, разве я вас звала? – спросила она.
– Матушка, вам было так плохо, что мы решили уложить вас в постель.
– Мне что, и в самом деле стало плохо, Можер? – перевела аббатиса взгляд на нормандца. – А отчего, как ты думаешь? Ах, я плохо припоминаю… Кажется, мы шли по коридору мимо икон святых великомучеников…
– Вот именно, матушка, и один из них вам подмигнул.
Старушка, вся затрепетав, уставилась на племянника.
– Подмигнул? Мне?..
– Ну а кому же еще? Кроме меня и вас, там никого не было.
– Так ты говоришь… – аббатиса взволнованно взяла Можера за руку. – А ты не обманываешь меня?
– Я видел собственными глазами, клянусь тиарой папы римского!
Аббатиса встала, прошлась по келье и остановилась у окна. Потом обернулась, глаза ее горели живейшим интересом.
– Кто же именно? Ты не запомнил, Можер?
– Подмигнул? Ну как же… Вы еще успели назвать его по имени.
– И кого я назвала?..
– Апостола Иакова, того, кто брат Иоанна Богослова.
Аббатиса в пылу самозабвения молитвенно воздела руки к небесам:
– Благодарю Тебя, Господи, Ты услышал меня и послал мне в этом свой знак через улыбку одного из апостолов Твоих. Теперь я сестра его во Христе, и да пребудут с братом моим Иаковом и со мною вечная благодать небесная и Божье слово твое! И да святится имя твое…