– Ничего необыкновенного. Впрочем, не знал, куда деться от ее ласок. Не иначе как по ночам ее мучит бессонница.
– Как же это произошло?
Можер потер лоб, припоминая. Вспомнив, поведал:
– Мы сидели за столом в ее покоях, пили вино, болтали о чем-то. Рядом теплился очаг, она всё тянула руки к огню, мерзла, наверное. Когда опустел кувшин из-под вина, я попросил принести еще, но она ответила, что я могу свалиться под стол. В сердцах я грохнул кулаком по столу, и он жалобно затрещал. Императрица покачала головой и, смеясь, воскликнула:
«Ах, Можер, еще один такой удар, и стол развалится на куски».
«Кто же виноват, что он такой хлипкий?» – ответил я ей.
«В замке твоего отца столы крепче?» – спросила она.
«Тоже из дерева, – ответил я ей, – а в моих покоях – из камня, как и мое ложе».
Она сделала удивленные глаза:
«Но ведь тебе, наверное, холодно спать?»
«Ничуть, – усмехнулся я, – матрасом и одеялом мне служат медвежьи шкуры».
Тут императрица и вовсе всплеснула руками:
«Боже мой, как у дикарей!»
«Тебе не нравится мое ложе?» – спросил я у нее.
Знаешь, что она ответила? Она сказала, обворожительно улыбаясь при этом:
«Напротив, я с удовольствием разделила бы его с тобой».
Я ответил, что это в будущем, а нынче я с удовольствием разделю с ней ее ложе, если она не возражает. Она не возражала.
– Как просто, – констатировал Рено. – А я все думал, как ведут себя при этом царственные особы, верно, как-то необычно?
– Ничего особенного, брат Рено, можешь мне поверить. Страстный поцелуй, потом летят одежды на пол – и перед тобой такая же кошка, как и все. Между прочим, ее свекровь – шлюха не из последних. Я сразу заподозрил это, едва увидел ее взгляд, обращенный на меня. За разъяснениями я обратился к одной из местных красоток, особе не слишком строгого поведения. Так вот, она поведала мне, что эта Адельгейда, или как ее называют «мать королевств», ублажала своими ласками отца ее покойного мужа, а за ним добрую половину его придворных. Потом, выйдя замуж за Оттона, она спала с его братьями – Кёльнским архиепископом и Баварским герцогом, не гнушаясь при этом и молодыми людьми из окружения супруга. Этих она даже нумеровала. Так что Оттон Великий слыл в народе великолепным рогоносцем.
– Неужто ему об этом было не известно?
– Он прекрасно был осведомлен о проделках женушки, но предпочитал закрывать на это глаза. Супруга принесла ему в приданое чуть ли не половину Италии; ради такого куска я сам бы стоял с факелом и освещал дорогу, дабы любовники не заблудились в ночных коридорах.
И Можер поднялся, чтобы идти к королю с отчетом о поездке.