– Не мешало бы уже и Роберту ознакомиться с такого рода делами, – отозвался Гуго. – Будучи неискушенным, стремительный натиск супруги может напугать его, надолго отвратив от исполнения супружеских обязанностей. Можер, сколь преуспели «дочери греха», как в шутку называет фрейлин наш монах? Справились ли с той задачей, что ты на них возложил, или Роберт по-прежнему остается девственником?
Нормандец развел руками:
– Увы, государь, но юный король западных франков по-прежнему чист, как ребенок в церковном хоре.
– Ты не выполнил моих указаний?
– Я делал все согласно вашему желанию: подводил Роберта к щели в стене, откуда хорошо видны сцены совокупления обнаженных тел, даже сам выступал в роли действующего лица, приказывая Рено следить, чтобы принц наблюдал за этим и набирался опыта. Потом я предлагал ему занять мое место с одной из юных фрейлин, по его выбору, но…
– Но что же, Можер? Как повел себя твой брат?
– Как ни старались «дочери греха», Роберт упорно хранил целомудрие, а то, что я ему показывал, называл грехопадением и плясками сатаны, от которых едва ли спасет самая покаянная исповедь.
Гуго опустил голову. Повернулся к Генриху:
– Что думаешь, брат?
– Клянусь распятием, от созерцания таких картин поднялся бы мертвый из гроба, чтобы встать в очередь, – покрутил герцог ус. – Здесь что-то не так, Гуго. Либо мой племянник еще слишком юн, чтобы возбуждаться от таких сцен, либо он боится неудачи и, как следствие, позора.
– Черт побери, а ведь я собираюсь женить его! Как же он будет исполнять свой супружеский долг?
– Будем уповать на искушенность в таких делах его невесты. Уж она-то хорошо знает, как мужу приступить к работе, и не позволит ему, признав свое поражение, с позором бежать с поля боя.
– Что ж, будем надеяться. Но уже то хорошо, что предстоящая битва не вызовет у него ни удивления, ни страха, ибо он нагляделся вдоволь и знает, что делать и как. Не так ли, Можер?
– Мой друг Рено сказал бы по этому поводу: «Сие есть воля небес, а коли так, то Бог не оставит юного короля, который конечно же горячо помолится Создателю, прежде чем войти в спальню», – с улыбкой ответил Можер.
– Одного я не могу понять, брат, на кой черт ты пошел на поводу у Герберта? – произнес Генрих. – Женить сына на такой старухе! Ведь она уже бесплодна, как пустыня, ее живот – это кладбище! Как Роберт сможет иметь от нее потомство?
– У него еще будет потомство, – загадочно усмехнулся король, – и не обязательно от первой жены. Ей не задержаться надолго в королевах, а пока она будет играть эту роль, я приберу к рукам ее земли в Провансе и приданое во Фландрии – Монтрейль и Понтье. Я должен укреплять и расширять свое королевство, черт побери, ну а дальше… Кто станет интересоваться судьбой престарелой бесплодной вдовы покойного Арнуля и дочери властителя Прованса, с позором изгнанного императором? Монастыри умеют хранить тайны. Впрочем, как решит Роберт, все же это будет его жена, а не моя.