Какой был спектакль!
Достойный Оскара.
Однажды Сагану пришлось провести шесть недель с группой палестинского сопротивления. Он видел и слышал многое, однако быстро сообразил, что по большей части представление устроили исключительно для него. Конечно, он пытался понять их, но никогда не показывал ни возмущения, ни сочувствия. Единственно правильным было оставаться над схваткой – рот на замке, уши открыты.
Поэтому теперь он сел и предоставил право говорить молодым людям.
И еще одно журналист знал очень хорошо.
Чем моложе парни, тем чаще они раскрывают рты.
Саган сознательно оставил пистолет в машине на случай столкновения с полицией. В Европе не стоило носить оружие. Скорее всего, в Чехии оно запрещено, однако этих парней запреты не слишком беспокоили.
– Вы сами по себе? – спросил Том. – Вы охраняете свой квартал, потому что у вас нет другого выхода?
– А какое вам дело? – спросил один из схвативших его людей.
– Мои родители были евреями.
– А вы кто?
– Он решил, что не хочет быть одним из нас, – заявила Элли.
Тот парень, который задавал вопросы, бросил на нее странный взгляд.
– Одним из нас? Неужели один из нас пытался осквернить синагогу?
– Мы не пытались ничего осквернить, – сказал Том. – И вам это прекрасно известно.
Парень бросил на него оценивающий взгляд.
– В вашем положении не стоит строить из себя умника.
– И каково мое положение?
– Не слишком хорошее, – заявил молодой человек.
– Ну, хватит! – раздался новый голос.
Более низкий и взрослый.
Том и Элли повернулись и увидели, что по лестнице спускается пожилой мужчина – невысокого роста, худощавый, с совершенно седыми волосами. Впалые щеки, многочисленные морщины вокруг глаз. Он нахмурил лоб, одна его хрупкая рука цеплялась за перила, а в другой были зажаты записка, карта и ключ. На плече у мужчины висела сумка Элли. Он внимательно смотрел на пленников, переводя взгляд с девушки на ее отца.
Спустившись в подвал, старик расправил плечи.
– Нам не следует быть грубыми, – сказал он молодым людям. – А сейчас уходите. Оставьте нас.
Трое парней шагнули к лестнице.
– Вы уверены, что не хотите, чтобы кто-то из нас остался? – спросил один из них.
– Нет, нет. Со мной все будет в порядке. Я хочу поговорить с этими людьми.
Парни поднялись по лестнице, и дверь за ними закрылась.
В темных глазах старика вспыхнул живой интерес, и он слегка помахал рукой, в которой были зажаты записка, карта и ключ.
– Я раввин Берлингер. И я хочу знать, где вы взяли эти предметы.