Том пожал плечами.
– Это не такое уж плохое занятие. Мне хорошо платят, и я не испытываю никакого давления.
– И что вы намерены делать? – спросила посол.
После того как они с Элли еще раз пересекли озеро, их поджидал марон Фрэнк Кларк. Они посмотрели вслед Бене Роу и двум мужчинам, уводившим Саймона.
«Что будет дальше с пещерой?» – спросил Саган у Кларка.
«Мы восстановим дамбу и будем охранять пещеру, как и прежде, – ответил тот. – Ты левит, так что решение принимать тебе. Когда это бремя понесет следующий левит, мы будем уважать его желания. А что ты сам планируешь делать дальше?»
Тогда репортер не ответил полковнику, потому что и сам не знал, что ему делать. И теперь он тоже ничего не мог сказать женщинам, которые смотрели на него.
– Я дам вам знать, когда приму решение, – заговорил он наконец.
– Но вы же понимаете, что никто никогда не узнает правду о вас, если вы не станете с нами работать, – предупредила его посол.
Ее угроза вызвала у Тома ярость, но гнев он также оставил в прошлом.
– Понимаете, как раз в этом все дело. Для меня важно, что правду узнает один человек, – сказал он и, немного помолчав, добавил: – И вы сами только что открыли ее этому человеку.
Элли вышла из кухни, куда отец попросил ее уйти, когда увидел нежданных гостей. Он не знал, как далеко они зайдут во время разговора, но надеялся, что нужные слова будут произнесены.
– Так мой отец не лгал? – спросила девушка.
Обе женщины молчали.
Но их молчание само по себе было ответом.
Казалось, они поняли, что разговор окончен, и направились к двери.
Однако перед уходом посол снова повернулась к хозяину дома.
– Будьте добры к нам, мистер Саган. Подумайте, что значат для нас сокровища Храма.
Ее просьба не произвела на него впечатления.
– А вы подумайте о том, чем все могло закончиться, – парировал журналист.
* * *
Том и Элли вышли из машины и отправились на кладбище возле Маунт-Дора. Они выехали сюда из Орландо, как только ушли две их неожиданные гостьи. Было пять часов вечера, и кладбище опустело. Позднее зимнее солнце согревало холодный мартовский воздух. Саган с дочерью вместе подошли к могиле его родителей, и впервые за долгое время репортер не почувствовал себя здесь чужаком.
Он посмотрел на два надгробья, а потом перевел взгляд на девушку.
– Ты хорошо оформила его могилу.
– Мне очень жаль, – сказала Беккет. – Я сожалею обо всем, что тебе сделала.
Ее слова потрясли журналиста.
– Я была дурой, – продолжала она. – Я считала тебя эгоистичным. Думала, что тебе наплевать на меня и маму, что ты мошенник. Прелюбодей. Мне казалось, в тебе собрано все плохое, что только может быть в человеке. Но я ошибалась.