И это по-прежнему удивляло ее.
Дверь открылась, и Беккет услышала шаги по деревянному полу. На кухню вошел Брайан, который так и не снял подплечную кобуру с пистолетом. Налив себе чашку кофе, он повернулся к Элли.
– Ситуация меняется очень быстро, – сказал он.
– Ты мне не нравишься, – отозвалась девушка.
Джеймисон рассмеялся.
– Думаешь, меня это волнует? Моя бы воля – я бы не стал мешать Саймону тебя прикончить.
Однако его бравада стала теперь не такой агрессивной.
– Что будет теперь? – спросила Беккет, проигнорировав его заявление.
– Тебя совсем не тревожит судьба отца? Он подставил себя под удар, чтобы спасти твою жизнь. Что будем делать по этому поводу?
Девушка не ответила.
– В соборе его ждет ловушка, – добавил ее новый знакомый.
– Ну так остановите его. Пусть твой человек во Флориде объяснит ему, что происходит.
– Каким образом? Мы не знаем, как он намерен попасть в Вену. Мой человек потерял его в апельсиновых садах. Твой отец точно не появится в Орландо. Уверен, что он поехал в Тампу, Джэксонвилл или Майями. Он совсем не идиот, вопреки тому, что ты о нем думаешь, поэтому он не полетит в Вену напрямую. Он доберется туда другим способом, и мы не сможем его перехватить до того, как он придет в собор.
– Тебе плевать на моего отца. Просто ты хочешь получить то, что у него есть.
– Совершенно верно. Однако в Вене он представляет для нас проблему. Да, он не мой отец, и мне на него наплевать.
– Мой отец был одним из лучших репортеров мира, – сказала Беккет. – Он знает, что делает.
Никогда прежде она не произносила этих слов.
– Так вот как ты пытаешься себя успокоить? Уверяю тебя, твой отец никогда не имел дела с такими людьми, как Захария Саймон. – Брайан сделал пару глотков кофе. – Я хочу понять, что происходит. И ты должна мне объяснить.
– Я ничего не знаю.
– Тогда повтори, что ты рассказала Саймону.
В 71 году нашей эры, после победы над восставшими евреями и уничтожения Иерусалима, Тит вернулся в Рим. Его отец, Веспасиан, стал императором и приветствовал сына, устроив величайшие празднества в истории Рима. Более одного миллиона погибло в Иудее, и теперь весь Рим пришел, чтобы восславить победителей. Восемь лет спустя, после того, как сам Тит занял императорский трон, он увековечил этот день, установив каменный барельеф, на котором он ехал по городу в колеснице, а перед ним везли сокровища иудейского Храма.
В течение 380 лет они оставались в Риме, а потом, в 455 году нашей эры, вандалы разграбили город. Византийский историограф написал, что вождь вандалов, «которого никто не смог остановить, вошел в Рим и забрал все деньги и украшения в городе, погрузил добычу на корабли, и среди прочего золото и драгоценные сокровища Церкви, а также еврейские святыни, привезенные в Рим сыном Веспасиана Титом после разрушения Иерусалима».