.
Бруно, как только стало известно о том, что именно он редактировал эти манускрипты, подвергся преследованиям со стороны женщин, которые плевали ему вслед на улицах и всячески оскорбляли. Торговцы на Риальто, которых он знал с самого детства, отказывались обслуживать его и осеняли себя крестным знамением, когда он проходил мимо.
Как-то во вторник, спустя два дня после очередной проповеди фра Филиппо, Бруно шагал по улице, уныло понурив голову. А ведь раньше он гордо держал ее высоко поднятой, вертя ею направо и налево, приветствуя многочисленных друзей-торговцев. Сейчас же ему оставалось утешаться тем, что он хотя бы не лишился возможности бывать здесь, – так паломник в чужой стране втягивает носом запахи чужого города, надеясь, что они напомнят ему о родине. Теплый воздух вокруг него пах кровью и перьями, словно пухлые, покрытые прыщеватой кожей грудки кур и гусей, висящие у дверей мясных лавок, все еще вдыхали и выдыхали его. На дольках разрезанных арбузов сидели голуби, словно вылупившись из них. Торговцы фруктами хором издавали гортанные крики, расхваливая свой товар.
Из винных лавок вырывались пары мускателя, греческого вина и мальвазии; приближение торговцев оливками ощущалось по резкому и насыщенному аромату масла. Бруно мучила жажда, но в последнее время он не рисковал заходить в винные лавки; дочь продавца оливок отвернулась и закрыла лицо фартуком, когда он проходил мимо. А ведь совсем недавно она ласково улыбалась ему и предлагала отведать оливок из собственных рук. Сейчас, завидев его, ее мать сердитым шлепком отправила дочь с глаз долой, в глубину лавки.
Он сел на паром, идущий на Сант-Анджело ди Конторта. Он отчаянно нуждался в Джентилии или, по крайней мере, в обществе какой-либо родственной души. Он стоял на палубе лодки, следующей прихотливым изгибам Гранд-канала, и смотрел, как перед ним разворачивается соблазнительная панорама города. Из головы его вылетели все посторонние мысли, когда он любовался палаццо, перед каждым из которых красовалось небольшое зеркало воды, словно для того, чтобы дворец мог полюбоваться своим отражением. Ласточки росчерками острых крыльев взрезали голубизну небосвода, легкой дымкой повисшего над каналом. Среди них кружили и морские чайки, жадно глотая воздух, загустевший от насыщенной синевы птах поменьше.
Проходя мимо Locanda Sturion, Бруно поднял голову, надеясь увидеть в одном из окон Катерину ди Колонья, которая скрасила бы ему унылый и мрачный день. Но волшебная фея так и не появилась, и он вдруг понял, что разочарован этим самым непонятным образом. Он никогда не встречался с ней, но Феликс буквально прожужжал ему все уши рассказами о ее необыкновенной красоте.