Его захлестнула горечь. Он отказался от всего этого. И ради чего? Ради бесчестных соблазнов города-куртизанки.
«Подобно любой профессиональной кокетке, – подумал Венделин, – Венеция начисто лишена искренности. Если только вы не приготовили для нее то, что может ее заинтересовать, она относится к вам с холодным равнодушием. А как только вы отдали ей то, чего она добивается, она выбрасывает вас за ненадобностью».
Он представил себе жену, чувства которой обесцветили страдания и горе. «Быть может, я слишком мягок к ней, – сказал себе Венделин. – Не зря же говорят, что женщина похожа на собаку и предпочитает твердую руку и строгое обращение, – и чем больше она их получает, тем крепче льнет к своему хозяину. И не может ли быть правдой все то, что мне рассказывали о распущенности венецианских девушек? Быть может, втайне от меня она любит своего соотечественника?»
Но он тут же покачал головой, отгоняя эту мысль. Его жена на такое не способна.
Совершенно очевидно, что она видела в нем мучителя, обладающего властью и желанием причинять ей страдания. А ведь он понятия не имел о том, что такого сделал – если не считать покупки ненавистного бюро, – раз вызвал у нее такой страх. Он был слишком высокого мнения о ее умственных способностях, чтобы всерьез поверить в то, будто обычный предмет мебели способен свести ее с ума.
Вдали показались лодки с товарами, направляющиеся с самых разных островков к Гранд-каналу и Риальто. Лодочники дружелюбно приветствовали его. Он машинально отвечал им вежливыми жестами, отчего его чужеземное происхождение стало еще заметнее. Видя, что он не является одним из них, лодочники повернулись к нему спиной и возобновили разговоры, в которых ему не было места.
– А был ли я когда-нибудь частью здешнего уклада? – вслух спросил себя Венделин.
В животе у него вдруг разгорелся жаркий костер ненависти к этому городу. Странным образом боль напомнила ему страдания отвергнутого любовника. Если его брак, а равным образом и деловое предприятие потерпели крах, то ему, пожалуй, стоит вернуться домой и начать все сначала.
Но волна ужаса прокатилась по телу и растаяла, оставив после себя румянец стыда при мысли о том, что он будет разлучен со своей женой. Пока они все-таки живут вместе, у него еще оставалась надежда, что когда-нибудь она вернется к нему. Счастливое время, когда они делили любовь и страсть, длилось долгие годы, а это необъяснимое отчуждение продолжается всего-то пару месяцев. Как знать, его деловое предприятие тоже может… Сделав над собой усилие, он отогнал от себя мысли о Шпейере. Нет, он должен привыкнуть к этому городу, найти решение или смириться, в конце концов, вместо того чтобы убегать от беды.