Чем меньше он спал, тем более безжизненным и нездоровым представлялся ему город. Сушащееся на веревках белье в призрачном лунном свете казалось ему сонмом зловещих чудовищ. Пляска отбрасываемых им теней выглядела дикой и невероятной: ноги без туловища в штанах, торсы без ног в ночных рубашках. Предательские невидимые ступеньки подстерегали его в темноте, а во дворах, что смотрели на него пустыми глазницами забранных ставнями окон, вспыхивали странные огоньки. Его доводило до отчаяния необъяснимое появление тупика или канала в конце прохода, хотя он готов был поклясться, что еще вчера проходил здесь беспрепятственно.
Как-то ночью он разминулся с чьей-то закутанной в плащ невысокой фигурой, стоявшей на углу улицы неподалеку от Ca’ Dario. Лицо человека было скрыто под капюшоном, руки тоже не видны. Венделин быстро прошел мимо. Но через несколько мгновений человек вновь возник перед ним, та же самая фигура в накидке с капюшоном, причем разделявшие их сотню ярдов он прошел быстрым шагом, и никто за ним не следил! Венделин не испугался, ему скорее стало любопытно, но он был слишком вежлив, чтобы пристально рассматривать странную личность, проходя мимо. Больше он ее не видел.
Он гулял до рассвета, после чего зашел в таверну на Риальто, которая оставалась открытой как раз для таких вот полуночников, как он сам, для тех, кто не мог заснуть или кому надо было с раннего утра идти на работу. Он сел снаружи, несмотря на прохладу, чтобы полюбоваться рассветом и подождать собственных учеников, которые должны были пройти мимо, направляясь в stamperia. Их сонные лица навевали ему оптимистичные и ласковые мысли, а сейчас он отчаянно нуждался в их тепле.
Вскоре на дороге появилась группа работников, неумытых и едва волочащих ноги. В рассветных лучах все, кто подходил с восточной стороны, выглядели сначала расплывчатыми силуэтами, которые обретали четкость лишь в самый последний момент. Венделин вдруг понял, что по одежде и походке пытается угадать, кто к нему приближается. Какое пугало! Тащится, словно горький пьяница с похмелья! Но тут пробил mattutino, и он с изумлением обнаружил, что нескладная фигура принадлежит его редактору Бруно Угуччионе.
Он заглянул в лицо молодому человеку, увидел на нем неприкрытые боль и муку, которые еще не успела поглотить сосредоточенность на работе. «Эта женщина, кем бы она ни была, убивает моего славного мальчика, – подумал Венделин. – Всему, что мне дорого, в этом городе грозит опасность».
И мысленно добавил, протягивая руку к Бруно и увлекая его к себе за столик: «Быть может, это и есть любовь. Быть может, она всегда заканчивается одинаково – вот так».