его пробирала сильная дрожь! Когда он проходит мимо меня, глядя себе под ноги, я вижу, что на его волосах блестят капельки росы и дождя, и буквально чувствую, как ему холодно. Раньше он все время гладил меня по голове. Больше он этого не делает.
Немного погодя, когда солнце высушит ему волосы, они встопорщатся и станут жесткими от соли и пота. А еще позже в суставах у него появится боль, как бывает всегда в сырую погоду, – теперь я очень жалею о том, что не купила у торговца один из этих волшебных шерстяных поясов, которые вяжут в монастыре Святого Барсаумы в Ираке.
Но потом я замечаю, как кто-то еще крадется следом за моим мужем, и в душе у меня рождается ужас. Со дна колодца черных мыслей о нем всплывает моя любовь, и более всего на свете мне хочется защитить и спасти его.
Маленькая фигурка идет за ним следом до тех пор, пока оба не исчезают из виду. Я утешаю себя тем, что рассвет уже наступил и тень моего мужа полностью поглотила маленького шпиона. Я по себе знаю, что он умеет постоять за себя, пусть даже за счет другого человека.
Теперь я возвращаюсь домой и строю планы насчет того, как поступить с этим его бюро. Я собираюсь отмыть его мылом, сваренным из золы, и кипяченой водой. До сих пор я не прикасалась к нему, притрагиваясь к одним только ручкам, чтобы выдвинуть ящик, и то лишь на мгновение. Мысль о том, что его пыль попадет мне на кожу, вызывает у меня отвращение.
Теперь я думаю, что совершила ошибку. Мне вдруг пришло в голову, что если я тщательно вымою и отскребу это бюро, то оно, быть может, потеряет свою черную силу. Я смою с него всю грязь: прошлую и нынешнюю. И тогда, можно надеяться, между нами снова все наладится и я почувствую удовлетворение, чего не случалось с тех пор, как он принес эту штуку домой.
* * *
Через месяц вновь наступит Рождество, хотя жара пока и не думала спадать.
С улиц и переулков доносились странные запахи. Венецианцы уже готовили свое любимое рождественское угощение: лосося и оленину, засоленных в деревянных бочках с медом и горчицей. В это время года они также предпочитали мясо цапли, выпи и диких уток, кабаньи головы с лимонами в пасти, свежих осетров с брюхоногими моллюсками и жареных морских свиней.
С такими запахами, наполняющими воздух, ночные прогулки Венделина стали напоминать изысканные кошмары, одновременно чувственные и вызывающие отвращение. Он настолько устал, что органы чувств отказывали ему. Любое странное и непривычное зрелище или видение он воспринимал как еще одно типично венецианское явление, ниспосланное в испытание его измученного мозга.