Когда он поправится, то опять начнет приходить ко мне домой и дразнить меня, делая вид, что ничего особенного не происходит. Он уже заявил, что это бюро из Ca’ Dario – самый прекрасный кусок дерева во всей Венеции, и я уверена, что он сказал это только для того, чтобы позлить меня. С тех пор как я заболела, муж больше не вспоминает о нем и не превозносит его до небес, но при этом он так и не выбросил его.
Я смотрю на сваи. Мне кажется, что на месте их удерживают только плохо прибитые деревянные планки, словно это грубо сколоченный гроб бедняка, из тех, что стоят перед входом в церковь, пока какая-нибудь добрая душа не положит на крышку монетку, чтобы заплатить человеку, который будет рыть могилу.
Мимо проплывают большие корабли, груженные золотом, специями и всем прочим, что, по мнению людей, делает их жизнь лучше. Думаю, что на душе у вас должно быть легко и покойно, если вы хотите искренне радоваться золоту и шелкам, потому что если у вас на сердце тоска, то радость жизни вам не вернет уже ничто. Это под силу только тому, кого вы любите. Это он придает всему окружающему ценность и достоинство – или, точнее говоря, одалживает его. А если он отворачивается и больше не любит вас, то золото превращается в желтую пыль, а шелк – в червивый саван.
Какие-то бедняки приходят и садятся у самого берега впереди меня. Это попрошайки, у одного из которых нет ног. Он носит штаны, к краям брючин которых пришиты башмаки. Они принесли его сюда на чем-то вроде носилок. Но, несмотря на это, среди них есть женщина, которая, кажется, любит его. Она наклоняется к нему, берет его за руку и целует в макушку. В это мгновение я завидую им обоим.
Когда мимо проходит кто-нибудь, они стараются вызвать жалость и протягивают руки за милостыней. Если же человек не собирается ничего подавать им, тогда безногий сердится и кричит:
– Жадина!
Вот так они остановили очередного прохожего, который оборачивается и спрашивает:
– Как вы узнали, что я – жадина? – Ему наверняка стыдно оттого, что его приняли за скрягу.
Они смеются и говорят:
– Докажи нам, что мы – лжецы!
Мужчина, покрасневший до корней волос, не понимает, к чему они клонят, и начинает раздавать монеты, которые в мгновение ока исчезают в складках их одежды. Похоже, это умиротворило попрошаек на некоторое время, и они не пристают к прохожим. Очевидно, на целый час они устроили себе каникулы.
Они тычут пальцами в проплывающие корабли и стрекочут, как морские чайки, которые услыхали о том, что неподалеку плавает буханка хлеба. Сейчас они перебираются с солнцепека в тень, поскольку жара становится невыносимой. Я вижу, что они хотят оставаться влажными от любви, пусть даже они бедны, как церковные мыши.