Он тяжело опустился на стул и принялся мысленно перебирать сведения, имеющиеся в его распоряжении. Будучи врачом и лидером местной еврейской общины, он нередко выступал в суде, давая свидетельские показания по делам иудеев и даже христиан, страдающих сексуальными расстройствами.
Он знал, что в 1425 году Совет Сорока принял постановление, запрещающее евреям вступать в половую связь с христианками, но закона, который бы не разрешал христианам совокупляться с еврейками, не было. Так что вряд ли стоило ожидать, что аристократа, уличенного в связи с низкорожденной еврейкой, ждет незавидная участь. Малипьеро были могущественным семейством. Какой бы член его ни совершил столь неблагоразумный поступок, остальные немедленно узнали бы о нем и настоятельно посоветовали бы провинившемуся, от греха подальше, на время покинуть город; не исключено, что он уже уехал. Быть может, он уже сидит в Местре, думая о Сосии и расчесывая обеими руками болезненную язву между ног.
– Неужели оно того стоит, Господи? – с горечью вырвалось у Рабино.
«Я не должен так думать».
Рабино вновь задумался. Вельможам запрещалось вступать в половую связь с низкорожденными гражданами или слугами отнюдь не по моральным соображениям, а по причинам сугубо практического толка. Signori di Notte[202] были обязаны расследовать подобные правонарушения потому, что женщины, замешанные в них, зачастую превращались в самодовольных и наглых особ, отказываясь выполнять свои прямые обязанности, а если еще и рожали бастардов от вельмож, то социальный их статус становился опасно двусмысленным. Но рабыни, отличающиеся красотой, продавались по бешеным ценам и пользовались спросом, так что все понимали, в чем тут дело. Например, все знали о том, что будущий дож Мосениго, хотя ему стукнуло уже семьдесят, держит в своем доме двух рабынь-турчанок в качестве наложниц.
Рабино вспомнил, что по венецианским законам мужчины несли ответственность за чистоту своих жен. В глазах Совета Сорока это правило распространялось и на евреев. Добродетельность жен и непорочность дочерей отражались на мужчинах, которые содержали их. Сексуальная честь женщины принадлежала не ей самой, а ее семье, и ее отсутствие могло грозить всему семейству опасностью уголовного преследования.
Мысли в голове Рабино путались. Вся сложность состояла в природе полученных Сосией ран. В наказание за содомию или сношение противоестественным способом обвиняемого сжигали живьем на костре, причем было неважно, простолюдин он или вельможа. Казнь свершалась между колоннами на Пьяцетте.