Продолжая раздумывать над тем, кто и с какой целью написал анонимку, хотя последнее уже не вызывало у него сомнений, аптекарь вынес плетеное кресло из дома и уселся в тени. Прямо напротив, освещенная неумолимыми лучами солнца, возвышалась бронзовая статуя Меркуцио Спано, магистра права, неоднократного заместителя министра почт и телеграфа. В своем двойном качестве магистра права и заместителя министра он длинной тенью задумчиво склонялся над анонимным письмом (так по крайней мере показалось аптекарю), но эта непочтительная мысль тут же сменилась чувством горечи за незаслуженную обиду. Чужая подлость лишний раз оттенила его собственную порядочность, и аптекарю стало очень жаль себя, ведь сам-то он на ответную подлость не способен. Когда тень Меркуцио Спано коснулась стен замка Кьярамонте на другой стороне площади, аптекарь был так глубоко погружен в свои невеселые думы, что дону Луиджи Корвайя показалось, будто он заснул.
— Проснись! — крикнул он приятелю.
Аптекарь вздрогнул, улыбнулся и поторопился принести дону Луиджи стул.
— Ну и денек, — вздохнул дон Луиджи, грузно опускаясь на стул.
— Термометр показывает сорок четыре, — сказал аптекарь.
— Да, но уже немного посвежело. Вот увидишь, ночью без одеяла не поспишь.
— Погода и та стала каверзной, — с горечью сказал аптекарь.
И тут же решил рассказать дону Луиджи о странном письме, а уж тот сам поделится новостью с каждым из приятелей.
— Представляешь, я получил анонимное письмо!
— Анонимное письмо?!
— Да, и с угрозами. — Аптекарь встал и пошел за письмом.
Дон Луиджи, прочтя две грозные строчки, воскликнул:
— О господи! — И тут же добавил: — Глупейшая шутка.
Аптекарь сразу согласился, что конечно это шутка, но, похоже, не без умысла.
— Какой здесь может быть умысел?
— Отвадить меня от охоты.
— Возможно. Вы, охотники, на всякую пакость способны, — заметил дон Луиджи.
Сам он осуждал это бессмысленное занятие, стоившее к тому же немалых денег и трудов, хотя вполне умел оценить жареную куропатку или кролика в кисло-сладком соусе.
— Не все, — уточнил аптекарь.
— Разумеется, разумеется. Нет правил без исключения. Но ты сам знаешь, на что способны некоторые охотники: собаке они за милую душу подсунут отравленную котлету, а то будто ненароком вместо зайца подстрелят гончую друга. Сущие негодяи. Собака-то здесь при чем? Хорошо ли, плохо ли, но свое собачье дело она знает. Если ты такой храбрый, своди счеты с самим хозяином.
— Ну, это разные вещи, — возразил аптекарь, которому тоже иной раз доводилось завидовать счастливому обладателю отличной своры гончих. Впрочем, он никогда не желал им смерти.