— Ваши доводы неубедительны... И потом, честно говоря, мне кажется, что ваши притчи так и остаются лишь абстрактными умозаключениями. Вы не учитываете страх, ужас...
— А вы думаете, что жители Лонгароне не испытывали страха, глядя на плотину?
— Это разные вещи. Согласен, это была ужасная трагедия.
— И виновники ее останутся безнаказанными. Так же как и наши известнейшие бандиты, во всяком случае, самые типичные.
— Но признайте, что если всех известных и неизвестных нам Рагана удастся наконец потревожить, невзирая на их высоких покровителей, то это будет большой и важный шаг вперед.
— Вы так думаете? В наших-то условиях?
— В каких условиях?
— Полмиллиона эмигрантов, а это почти все работоспособное население, сельское хозяйство в полном запустении, закрыты серные копи и соляные накануне закрытия, нефтяные богатства, вызывающие у всех лишь ироническую улыбку, областные институты, бросающие деньги на ветер, правительство, которое предоставляет нам вариться в собственном соку... Мы тонем, друг мой, погружаемся на дно... Пиратский корабль, каким была прежде Сицилия, с великолепным леопардом, выпустившим когти на кормовом флаге, с цветами Гуттузо на щите, Сицилия с ее гарибальдийцами, которых политики называют доблестными мучениками, с ее писателями, преисполненными гражданского долга, с ее Малаволья и Перколла, с ее законниками-рогоносцами, с ее безумцами, с ее утренними и ночными Демонами, с ее апельсинами, серой и трупами в трюме, тонет, друг мой, неумолимо тонет... А мы с вами: я, старый безумец, и вы — человек долга, занимаемся каким-то Раганой, стараемся понять, удрал ли он на берег вслед за уважаемым депутатом или остался на корабле среди обреченных. И это когда нам самим вода подступает к горлу.
— Все равно я с вами не согласен, — сказал Лаурана.
— В конечном счете, и я тоже, — заключил дон Бенито.
— Какое животное держит клюв под землей? — еще с порога спросил Артуро Пекорилла.
Почти каждый вечер молодой Пекорилла торжественно приносил в клуб запас анекдотов, ребусов, острот, загадок, которые он лихорадочно собирал по всем альманахам, газетам и на эстрадных представлениях в районном центре. Но когда в клубе был отец, его появление носило характер куда более скромный и даже грустный. Нотариус Пекорилла признавал, что молодому человеку, который страдает нервным истощением, а Артуро именно этим объяснял свои частые пропуски занятий в университете, не помешает веселая компания, но сам он не должен превращаться для этой компании в постоянный эликсир веселья. И хотя мнение нотариуса не разделялось врачами, он стоял на своем, а молодой человек, в силу неумолимой жизненной необходимости, ему покорялся.