А сам косил одним глазом во двор.
Внизу все еще вертелись ребята.
Танька, тихо напевая, возилась в своем уголке с куклами.
— Пожалуйста, потише, — строго сказал я, не оборачиваясь. — Не видишь, я занимаюсь.
Она умолкла.
Ребята еще долго смотрели на сосульку. Приходили любопытные и из соседних дворов.
...Постепенно все разошлись. А снег внизу был изрыт, словно после хоккея.
Теперь двор был совсем пустой. Белый-белый. А забор — черный-черный.
А потом от забора упали длинные тени. И наш двор стал похож на тетрадочный лист в косую линейку.
Пробежала какая-то собачонка.
Стемнело.
За окном повисла в воздухе наша же комната, и я увидел за стеклом свое лицо, а потом... потом я заснул.
На следующий день, возвращаясь с Мишкой из школы, мы внезапно увидели за забором нашего дома такую картину.
У пожарной лестницы стояли Вовка и Петька с туго натянутой простыней. А Ленька кидал снежками в мою сосульку!
— Ты кирпичом, кирпичом, — говорил ему Вовка.
— Это ты себе советуй кирпичом, — огрызнулся Ленька и яростно начал лепить снежок. Даже приседал, чтоб покрепче.
Мы помчались к ним, размахивая портфелями.
— Атас! — закричал Ленька.
И они кинулись бежать.
Ленька мчался впереди. А за ним — Вовка и Петька, с простыней. Они перемахнули через забор и исчезли.
— Здорово мы их! — задыхаясь, бормотал Мишка. — Отстояли нашу сосульку.
— Какую такую «нашу»? — возмутился я. — Мою. Мою!
— Ну и подавись ею, — сразу обиделся Мишка и пошел к парадному. — Жадина!
— Сам жадина! — закричал я. — И все мои книжки верни!
— А ты мои!
— Ну и верну...
Я посмотрел на сосульку. Она блестела и искрилась на солнце — толстая, большая, ветвистая!
— У-у, — погрозил я ей кулаком. Уж слишком все глупо получилось.
...Прошло несколько дней. Вернее, неделя. С Мишкой мы не разговаривали.
Сосулька висела по-прежнему. Она даже стала больше. И словно смеялась надо мной — так она искрилась.
Однажды днем раздался звонок.
Танька пошла открывать. Я слышал, как она за дверью говорила с кем-то. Потом она подошла ко мне:
— Лешк, там Мишка пришел.
— Ну и что? — хмуро сказал я.
— Он книжки твои принес.
— Пусть идет сюда.
Танька вышла и быстро вернулась с книгами.
— Он не хочет.
И она положила книжки на стол: «Таинственный остров» и «Повесть о настоящем человеке».
Я дал Таньке Мишкины книги:
— На, передай.
Танька снова вышла.
Хлопнула дверь.
Танька вернулась с веником и стала подметать.
— Ну, и как? — спросил я ее и уточнил: — Ну, это... Мишка.
— А он — ничего. Сказал «спасибо».
— Спасибо?
— Спасибо.
— Тебе «спасибо»?