Знакомый мне молодец стоял у нашего пенька и оглядывался, видимо, прикидывал в какую сторону направиться.
— Ты его знаешь? — опять одновременно спросили друг у друга.
— Ты первый говори, — ткнула птицу в бок.
— А чего это я? Сама небось на него глаз положила, а теперь по кустам прячется, — проворчал недовольный Гамаюн.
— Ты хоть думай иногда! — чуть громче на него прошипела, — Если бы положила, зачем по кустам пряталась? — постучала ему по лбу. Звук получился хороший такой, звонкий.
— Значит, колдонуть на него успела, — предположил следующее.
— Он что ли тебя полетать попросил? — кивнула в сторону молодца на поляне.
— Он, — проворчал Гамаюн.
— И кто это у нас тут? — раздался мужской голос, и кусты над нашими головами раздвинулись.
Мы вжали головы в плечи.
— Может, ты его развеешь? — с надеждой шепотом спросил Гамаюн.
— Пробовала, — так же шепотом ответила ему.
— Ах, так это ты! — меня потащили за косы из кустов.
— Мамочка, — пискнула, перебирая ногами, стараясь успеть за своей головой.
Гамаюн важно вышел из кустов с видом боевого петуха.
— Ты пошто девку за косы таскаешь? — грозно спросил Гамаюн и стал лапами землю рыть, ну точно, как наш петух в курятнике, перед тем как напасть.
— Она меня знаешь, как приложила! — я запрокинула голову и увидела лицо молодца.
— Это я? — удивилась своей тяжелой руке.
— Ты хочешь сказать, что князю какая-то девчонка фонарь в пол лица могла поставить? Да скажи кому — засмеют! — категорично завил Гамаюн.
— Она не девчонка, она колдунья! — уже не так уверенно сказал князь.
— Так она же не колдовством тебе фонарь поставила, — покачал головой Гамаюн.
— Нечего было целоваться лезть! — с обидой высказала князю, отбирая свои косы.
Вот братцы тоже первым делом за них хватаются. Как только чуть пошутишь над ними немного, так сразу же косам достается.
— А ты из воды голая вышла! — нашел оправдание!
— А ты мое платье стащил! — поднялась на ноги, ткнула в грудь князя пальцем.
— А ты вся светилась на солнце! — стал отступать от меня князь.
— И что, сразу целоваться лезть?! — продолжала тыкать в него пальцем, а мышцы там как железные, даже пальцу больно.
— Первая семейная ссора, так мило, — смахнул слезу под глазом пером крыла Гамаюн.
— Еще чего! — развернулись к нему одновременно.
— Нужен мне этот вор моего платья! — возмутилась тут же.
— Еще колдуньи мне в жены не хватало! — не остался в долгу князь.
— А куда вы теперь денетесь? — развел в стороны крылья довольный Гамаюн.
— Что значит — куда денемся? — переспросил князь, я же просто стояла с открытым ртом.
— А то и значит, — гордо выпрямился перед нами Гамаюн, — Вижу я ваше будущее!