Ванюшу крепко уродили - ржавью ела его водка, а съесть не могла; тощал он, чах, с лица спал, но был мужик - работал. Только звали его по спитому лицу Кащеем. Hаконец размыло его вино до слабого места - в одно утро не встал, перекосило набок, рот отвис и всю правую сторону отняло. Выходила, как маленького а он взял палку и в магазин; страх смотреть - рука просит, нога косит, губа слюнявая трясется, а все туда же..
Думал он, что бессмертный, все кричал мне - я тебя переживу! не пережил.. в гроб клали - кожа и кости. Я и не плакала по нем, только самую малость - он мои слезы давно уже высосал. И вот, снялся он с моих плеч, а я и распрямиться не могу - согнуло меня навек.
Мне бы, сынок, все горе сразу испить, единым духом и сполна я бы вынесла, не поперхнулась. А оно капелью капало, в день по капле на темя - вроде не тяжесть, а горбит, к земле гнет, дух сжимает..
Детей по свету раскидало - от моря до моря, но отцову заразу все с собой прихватили, все с водкой повенчаны. Один, младшой, вспомнил, взял к себе, дал угол - живи, а сам не зажился, по водке-реке к отцу уплыл. Как его схоронили, стало в глазах у меня меркнуть - черная вода очи залила, словно чтоб всей этой гибели не видеть. Жалко глаз, а раздумаешся - и на что мне глядеть? Остались от этого сына два внука-нескладехи, дом - как псарня. Старшого внука понесли ножки по кривой дорожке, второй раз уже в тюрьму сел; хорош, пригож, на лиху болезнь похож, упырь чахоточный, да и жену нашел подстать - кикимору. Другой внучок-то малышом лапушка был ясноглазый, пел - как ручеек звенел, мать его соловейкой звала, а вырос Соловей - лютень, взглянет - лес повянет. Hанялся по контракту за Кудыкины горы, воевать - своих ли там бьет, чужих ли? с войны, как с разбоя, часы привез без стрелок - говорит, антиквариат. Без него тихо, с ним лихо; приедет - денег полна сума, голос зверем отдает - и давай пить, кровяные сны винной одурью разбавлять. Вернется ли на этот раз? ведь разбойник - живой покойник.
Одна внучка, у сына поздняя, вокруг меня вьется. Толк в ней есть, да не втолкан весь - вот я ее и учу тихомолком, говорю муха бестолковая, лети отсюда, пока крылья не ощипаны, пока вся в смоле не увязла - вздыхает, понимает, а куда ей лететь?
Hу, вот теперь и сказке конец.
Пролилась жизнь, как из худого ведра в песок.. старая я стала, совсем как дура, и руки все узлами пошли, и зубы повыпали вон, только один во рту, десны как каменные - ну чисто Баба-Яга.
А раньше-то меня Василисой Прекрасной звали.