— Силушка у тебя… Сказывал, ты избу с места сталкиваешь, — сказал князь Владимир.
— Брешут. Для энтого мне надобно еще тридцать три зимушки на печи полежать, — сказал Илья довольный эффектом, произведенным появлением своей особы.
— Хо-хо-хо! Еще тридцать три года лежать, — загоготал Илья, — бревнушко могу с твоих хором выдернуть, но избу… Пойду обратно на печь… Хо-хо.
— Погоди. Илья, — испуганна сказал князь Владимир, — силушка нужна твоя нынче. Какая уж есть.
Потом князь велел накормить Илью.
Подавала ему Евдокия, девка при кушаньях. Ей давно уже опротивел вид жующих мужчин. Но на этого здоровяка, солидно двигавшего челюстями, ей было приятно смотреть. Когда она подошла, чтобы убрать со стола, Илья удержал ее, потом нагнулся и ткнулся носом в нее. Вздохнул несколько раз воздух и сказал:
— Чем от тебя несет? Дак щами же! Вкусно пахнешь, — и шлепнул ее легонько по заднице.
Одобрив таким образом Евдокию, Илья с грацией дубового стола пошел за ней в светелку, предназначенную ему. Пока она там прибиралась, он продолжал вариации на счет пахнущей одежды, дескать, не в щах ли платье она стирает. Евдокия не отмалчивалась. Она была востра на язык. Так Илью рассмешила, что от хохота того занавески стали льнут к окнам. Когда вовсе разошелся он два раза подпрыгнул на кровати. Сильно и беспрестанно смеялся Илья — когда он подскочил в воздух в третий раз и многопудовая плоть его опустилась на кровать, то треска ломаемого дерев не было слышно. Уже на полу о выпустил чрезвычайно неожиданное тоненькое:
— Хи-хи-хи.
Фью-ю-ют. Стрела гибко закачалась на стене. Она вонзилась далеко от очерченного круга.
— Бестолочь мужицкая! — зло, подумал мужчина к соболиной шапке, сдвинутой набекрень.
Мужчина переменил положение шапки — теперь она, угрожая слететь, висела почти на затылке, и безнадежно усталым голосом снова начал поправлять ошибки Ильи. Когда тот натыкал стрелы вокруг нарисованной черты и вдруг одна стрела воткнулась точно в центре круга, наставник Ильи подумал, что это случайно и что учи ни учи этих быдло, проку не будет. Но потом на память ему пришли сцепленные руки князя Любомира и наставник с большим энтузиазмом продолжил урок стрельбы из лука.
В это время в кузнице ковалось необычное одеяние — бронзовая попона для лошади, придирчиво выбранное Ильей. Эта лошадь прежде возила лес и была славна своей силой, и тем, что ни одной еще версты не набежала быстрым бегом — ходила не торопясь, упрямым грузным шагом. Лошадь ломовая.
Еще ковались пять кольчуг для Ильи. И одна тоже диковинная вещь — кожух для сапога муромского мужика.