Но вот теперь спасен от обмана я,
От крайностей и бед ее спасся я,
Так не кори в смущение впавшего,
Что восклицает, страстью охваченный:
“Ах, прочь любовь и все ее горести —
Спалила сердце мне она пламенем!”
Прощающим влюбленных в их бедах будь,
Помощником хулителей их не будь,
И берегись стянуть ты веревку их,
И страсти пить не принуждай горечь их.
Ах, прочь любовь и все ее горести —
Спалила сердце мне она пламенем!
Ведь был и я среди рабов прежде вас,
Подобен тем, кто ночью спит без забот.
Не знал любви и бдения вкуса я,
Пока меня не позвала страсть к себе.
Ах, прочь любовь и все ее горести —
Спалила сердце мне она пламенем!
Любовь познал и все унижения
Лишь тот, кто долго страстию мучим был,
Кто погубил рассудок свой, полюбив,
И горечь пил в любви одну долго он.
Ах, прочь любовь и все ее горести —
Спалила сердце мне она пламенем!
Как много глаз не спит в ночи любящих,
Как много век лишилось сладкого!
И сколько глаз, что слезы льют реками,
Текущими от мук любви вдоль ланит!
Ах, прочь любовь и все ее горести —
Спалила сердце мне она пламенем!
Как много есть безумных в любви своей,
Что ночь не спят в волнении, вдали от сна;
Одели их болезни одеждою,
И грезы сна от ложа их изгнаны.
Ах, прочь любовь и все ее горести —
Спалила сердце мне она пламенем!
Истлели кости, мало терпения,
Течет слеза, как будто дракона кровь.
Как строен он! Все горьким мне кажется,
Что сладостным находит он, пробуя.
Ах, прочь любовь и все ее горести —
Спалила сердце мне она пламенем!
Несчастен тот, кто мне подобен по любви
И пребывает ночью темною без сна.
Коль в море грубости плывет и тонет он,
На страсть свою, вздыхая, он сетует.
Ах, прочь любовь и все ее горести —
Спалила сердце мне она пламенем!
Кто тот, кто страстью не был испытан век
И козней кто избег ее, тонких столь?
И кто живет, свободный от мук ее,
Где тот, кому досталось спокойствие?
Ах, прочь любовь и все ее горести —
Спалила сердце мне она пламенем!
Господь, направь испытанных страстию
И сохрани, благой из хранящих, их!
И надели их стойкостью явною,
И кроток будь во всех испытаниях к ним.
Ах, прочь любовь и все ее горести —
Спалила сердце мне она пламенем!»
Слушая эти строки, дочь визиря думала: «Клянусь Мессией и истинной верой, этот мусульманин — красивый юноша, но только он, без сомнения, покинутый влюбленный. Посмотреть бы, возлюбленная этого юноши красива ли, как он, и испытывает ли она то же, что и он? Если его возлюбленная красива, то этот юноша имеет право лить слезы и сетовать на любовь, а если нет, то погубил он свою жизнь в печалях и лишен вкуса наслаждения».
Накануне во дворец привезли Мариам-кушачницу, и дочь визиря видела ее печаль и решила развеять грусть разговорами об этом юноше. Девушка пошла к жене отца и застала ее в слезах. Мариам, сдерживая рыдания, произнесла: