Закончив играть, гостья молча положила лютню на колени и вновь склонилась над ней, как мать над ребенком, пальцы пробежали по струнам, перебирая лады, и незнакомка вымолвила:
«О, если б влюбленного, свернув, посетили,
То тяжесть с него любви они бы сложили.
И вот соловей в кустах с ним перекликается,
Как будто влюбленный он, а милый далеко.
Проснись же и встань —
ведь ночь сближения лунная,
И мнится, в миг близости сияют нам зори.
Сегодня завистники небрежны, забыв о нас,
И струны к усладам нас с тобой призывают.
Не видишь ты, для любви здесь
четверо собраны:
То роза и мирты цвет, гвоздика и ландыш.
Сегодня для радости собрались здесь четверо:
Влюбленный, прекрасный друг,
динар и напиток.
Бери же ты счастье в жизни — радости ведь ее
Исчезнут; останутся лишь слухи и вести».
И Нур-ад-дин, слушая эти стихи, смотрел на лютнистку влюбленными глазами, едва сдерживая порывы души от великой к ней склонности. Незнакомка тоже выделяла среди присутствующих юношу, бывшего луной среди звезд, ибо он был мягок в словах, изнежен, совершенен по стройности, соразмерности, блеску и красоте — нежнее ветерка и мягче Таснима, и о нем сказаны такие стихи:
Поклянусь щекою и уст улыбкой прекрасных я,
И стрелами глаз, колдовством его оперенными,
Нежной гибкостью и стрелою взоров
клянусь его,
Белизной чела, чернотой волос поклянуся я,
И бровями, что прогоняют сон от очей моих,
И со мной жестоки в запретах и в поведениях;
Скорпионами, что с виска ползут,
поклянусь его,
И спешат убить они любящих, разлучая с ним;
Розой щек его и пушка я миртой клянуся вам,
И кораллом уст, и жемчугом зубов его,
Стройной ветвью стана,
плоды принесшей прекрасные.
То гранат, взрастивший плоды свои на груди его.
Поклянусь я задом, дрожащим так,
коль он движется
Иль покоен он, и тонкостью боков его;
И одежды шелком, и легким нравом клянусь его,
И всей красой, которой обладает он.
Веет мускусом от его дыханья прекраснейшим,
Благовонье ветра напоено ароматом тем,
И также солнце светящее не сравнится с ним,
И луна обрезком ногтей его нам кажется…
Когда Нур-ад-дин услышал слова эти (а он уже склонился от опьянения), начал сын купца восхвалять гостью:
После этих слов Нур-ад-дина девушка посмотрела на него влюбленными глазами, увеличилась ее любовь и страсть к нему Она вновь восхитилась его красотой, прелестью, тонкостью стана и соразмерностью и в порыве чувств еще раз обняла лютню и произнесла такие стихи: