– Аминь, – истово проговорил Беокка.
– Я назначаю отца Эркенвальда епископом Лундена, – продолжал Альфред, – и гражданское управление будет находиться в его руках.
Я почувствовал, как у меня упало сердце. Эркенвальд? Который меня ненавидит?
– А как же олдермен Мерсии? – спросил я. – Разве не в его руках здешнее гражданское управление?
– Мой зять, – сдержанно проговорил Альфред, – не будет оспаривать мои назначения.
– И как много власти ему здесь принадлежит?
– Это – Мерсия! – сказал Альфред, топнув ногой. – А он правит Мерсией!
– Значит, он может назначить нового военного губернатора? – спросил я.
– Он будет делать то, что я ему велю, – ответил Альфред; в его голосе внезапно зазвучал гнев. – Через четыре дня мы закончим все приготовления, – он быстро снова овладел собой, – и завершим все дискуссии, необходимые для того, чтобы позаботиться о безопасности и благоустройстве этого города.
Он отрывисто кивнул мне, наклонил голову в сторону Гизелы и отвернулся.
– Господин король, – мягко проговорила Гизела, остановив собравшегося было уйти Альфреда, – как поживает ваша дочь? Я видела ее вчера, и она была в синяках.
Взгляд Альфреда метнулся к реке, где шесть лебедей преодолевали буйную воду под сломанным мостом.
– С ней все хорошо, – сдержанно проговорил он.
– Синяки… – начала Гизела.
– Она всегда была озорным ребенком, – перебил он.
– Озорным? – нерешительно переспросила Гизела.
– Я ее люблю, – сказал Альфред.
Не оставалось сомнений, что он говорит правду, – столько неожиданного чувства прозвучало в его голосе.
– Но если озорной ребенок забавляет, то для взрослого озорство есть грех. Моя дорогая Этельфлэд должна научиться послушанию.
– Итак, она учится ненавидеть? – спросил я, вспомнив недавние слова короля.
– Теперь она замужем. И ее долг перед Богом повиноваться мужу. Она научится этому, я уверен, и будет благодарна за урок. Трудно наказывать дитя, которое любишь, но грешно воздерживаться от такого наказания. Молю Бога, чтобы она со временем научилась быть любезной.
– Аминь, – сказал отец Эркенвальд.
– Хвала Господу, – сказал Беокка.
Гизела промолчала, и король ушел.
* * *
Я должен был догадаться, что в совет во дворце на вершине лунденского холма будут входить и священники. Я ожидал военного совета, трезвого обсуждения того, как лучше всего очистить Темез от головорезов, кишащих в устье, но вместо этого, едва я отдал свои мечи, меня проводили в окруженный колоннами зал, где стоял алтарь.
Меня сопровождали Финан и Ситрик. Финан, добрый христианин, перекрестился, но Ситрик, как и я, был язычником и посмотрел на меня с тревогой, как будто боялся религиозного волшебства.