Сзади заскулили собаки.
— Может, найдем где-нибудь незанесенный отпечаток? — предположила жена.
Мы направились влево, к Скрипучке, вышли со льда на пологий берег. Однако и там были лишь овалы. А у подножия сопки, на обдутых каменных осыпях, пропали и они.
— Только следы от следов, — сказал сын, показав на развороченные плитки сланца в одном месте.
— Дальше — бесполезно, — сказал я. — А в Волчий распадок всем вместе опасно. Вот если…
— Один не пойдешь, — решительно упредила жена.
— Тогда — пошли домой.
Слово «домой» прозвучало для собак как освобождение, вполне законное, от тяжелой повинности. Долг перед хозяевами — охрана в поиске — выполнен, и теперь есть разрешение возвращаться после ужасного маршрута. Завизжав на разные голоса, тесной лавой — так не столь страшно — они бросились вдоль берега к несокрушимой в их глазах крепости — дому.
— Может, Моква гулял с друзьями? — нерешительно предположила жена на обратном пути.
— С чего бы бурому мишке шататься среди зимы? Лето было сытое, спит Моква без задних ног. Кстати, его следы гораздо меньше. А эти ну прямо со сковородку. Даже если сбросить процентов тридцать на просевшие края наста.
— Выходит, только собачки наши знают, что за чудовища тут прошли?
— Да. И что это не Моква, лучше всего судить по собакам: его-то следов они никогда не боялись, а сейчас…
— Эти следы — Собачий Ужас, — объявил сын.
Мы вернулись домой. Обед протекал в молчании: перед глазами так и маячили редкостные отпечатки огромных лап. Да что — редкостные? Невообразимые!
— А вдруг это «Большой Медведь»? — отчетливо произнесла жена в конце обеда и посмотрела на затянутое сумерками окно.
— Кадьяк? — вспомнил я и вздрогнул, потому что сразу в голове, словно прорвав какую-то плотину, хороводом закружились легенды и рассказы об ужасном призраке тундры — огромном медведе, который не ложился на зиму спать. Размером он чуть ли не в три раза больше обычного, бурого. По окраске — темно-рыжий, а по некоторым свидетельствам — даже пятнистый: рыжий с бурыми пятнами.
Легенды местных жителей, как и положено, — фантастика, замешанная на правде. Они повествуют об огнедышащем фантастическом звере, похожем на медведя, что разорял древние стойбища и воровал женщин. Похоже на то, как нашу Василису Прекрасную похищал Змей Горыныч.
От геологов, летчиков и охотников-любителей я не раз слышал рассказы об огромном медведе. Его даже добывали, но всегда самым досадным образом исчезали шкуры, когти, черепа.
— А кто это — Кадьяк? — спросил сын.
— Да ходят слухи, что встречается в тундре медведь больше нашего Моквы в несколько раз. Бродит он по диким горам, где почти не бывает людей.