<…> Он исчез за углом сарая, и мы услышали треск разрываемого рубероида и сломанных досок. Вот до чего напуган — полез прятаться в склад. Волки тем временем исчезли.
Ночью мы несколько раз выходили на крыльцо. Было слышно, как Моква стонал, рычал и чмокал. Стая здорово отделала бедолагу. Продержал нас Моква в напряжении двое суток, а в ночь на третьи ушел. Следы медведя в тундру были чисты. Выходит, зализал раны. С месяц Моква бродил по снегам, его видели и подкармливали буровики и оленеводы. А потом пропал. Видно, нашел местечко, где можно было спокойно доспать зиму. Объявился он только весной. Первым его, конечно, увидел сын, лакомившийся на склоне морены прошлогодней шикшей.
— Скоре-ей, смотрите, наш Мо-оква бежит! — услышали мы как-то ликующий голос. — Ур-р-ра!
Я посмотрел, повздыхал и принялся убирать на улице все, что «плохо» лежит…