— Оля, расскажи, как получается такое вкусное мясо? — попросила жена.
Кеунеут стала объяснять, а я подумал, что ужин наш имеет одну странность — никто не пришел из других яранг. Обычно к гостям сходятся все послушать привезенные новости. Если даже пастухи ушли в стадо, тут должны оставаться женщины и дети. Почему же никто не заглянет в полог Кеунеут? Или она обманула, и в бригаде что-то случилось? Но обман у этого народа — одна из самых тяжелых провинностей. А раньше вообще не существовало такого понятия…
Женщины закончили с рецептами и перешли на новости, полученные разными путями с центральной усадьбы и из соседних бригад. Сын, раскинувшись у задней стенки полога, уже засыпал. Я выбрался наружу. Собаки лежали клубками, прикрыв носы кончиками хвостов. Пуфик устроился на Дуремаре, они часто так проводили ночи, особенно морозные. Увидев меня, Пуфик вопросительно поднял голову. Я огляделся. В лунных лучах серебрились белые ретемы соседних яранг. Они казались холодными и какими-то неживыми. Где же народ? Мне еще не доводилось бывать в стойбище, где присутствует только один житель. Что стряслось? Кеунеут явно не пожелала говорить, но можно посмотреть самому.
— Идем, Пуфик. — Я пошел в сторону от яранги, в тундру, а метров через пятьдесят повернул вокруг стойбища: для начала необходимо обрезать след. Пуфик бежал впереди. Скоро за дальней, третьей, ярангой возникла полоска исковерканных глыб наста. Сделав полукруг, мы вышли туда. Пуфик заворчал. Я подошел. Наст изломал трактор. Ясно. Всего несколько часов назад в бригаде были гости. Приехали на тракторе с балком и на двух «Буранах». Это их огни мы видели в отрогах сопки Нирвыкин. В бригаду пришли с верховьев Реки, из мест, где лежит Нутэнут…
Тревожно защемило сердце. Надо срочно узнать, что за люди. Если геологи — полбеды. У них зимой в тундре хватает работы. А если горняки или старатели — тут причина одна: поиски новых рыбных и охотничьих угодий. Вокруг приисков все выбито, вот и лезут дальше в горы, благо под рукой могучая государственная техника, контроль за использованием которой на приисках практически отсутствует, а если кое-где и «налаживается», то только по бумажным отчетам, для отвода глаз районному и окружному начальству…
Мы дошли до дальней яранги. Пуфик поцарапал в одном месте развороченный снег, там что-то блеснуло. Бутылка из-под вина. «Прибрежное». Я перевернул посуду. Оттуда упало несколько черных в лунном свете капель. Потек характерный запах. Свежая отрава, вон спирт еще не выморозился.
Мы вошли в ярангу, я чиркнул спичку. На полу валялось еще несколько пустых бутылок, в сторонке стояло две полных. Пуфик понюхал край полога, чихнул. Я откинул шкуру. Внутри прямо в меховой одежде и торбазах лежали два пастуха: один лицом вниз, второй, повернув голову к передней, входной, стенке. Густой сивушный запах ударил в нос. Пуфик опять чихнул и отскочил в сторону.