— Про всех? И кем я окажусь, по твоему мнению?
— Моей женой, — безапелляционно заявил Энжет.
— О!
Он неожиданно нежно погладил ее щеку:
— Моей женой, Кейла. А остальное совсем неважно.
— А если мне достанется двухцветный пузырек услаждающих взгляд? Они не могут иметь детей.
Энжет смерил ее оценивающим взглядом:
— Ты не будешь услаждающей. Вот, может быть, моя сестра…
Кейла кивнула. Тонкой Лереми, сестре Энжета, действительно подходила роль услаждающей взгляд — будущей акробатки или танцовщицы.
— Я боюсь! — призналась она, уткнувшись в его плечо. — Не хочу быть никем, как мама…
Кела осеклась. Нет, нельзя об этом думать. Представить разноцветный пузырек с серебристым дном — и уснуть.
— Спи, а я буду тебя охранять, — прошептал Энжет.
Кейла уже сквозь дрему улыбнулась:
— Охраняй… Пока тебя не увидит мама, и не выгонит вон из девичьей спальни!
Веки скоро сомкнулись, она спала.
Когда она проснулась, Энжета рядом не было. Со двора доносился шум, там готовили экипаж, чтобы ехать в город. Испытания оставалось ждать совсем недолго, до наступления следующего аката идей Кейла узнает свою судьбу, свой путь, свое солнце.
Кейла выбралась из гамака и вышла из-за ширмы к витым перилам балкона. Красное солнце Эдо, вечное и неизменное, светило все также ровно, никуда не трогаясь со своего небесного места. А вот на земле кое-что изменилось. На западном горизонте за желтыми полями родителей Кейлы, за синими полями родителей Энжета, из-за черной кромки леса, загораживающей далекий город, в небо поднимался темно-бордовый столб дыма. Кейла видела такой дым прежде: на свой второй и шестой восход Кана. Он означал, что на Сенте обнаружено нечто неизвестное, чуждое, опасное для мира и с Границы уже возвратился несчастный из касты распознавателей чуждого. Скоро знание о чуждом, принесенное им, переведут в оружие, вооружат отряды стражи, и те уничтожат чуждое… Интересно, где тогда будет Кейла? Возможно ли, что она в это время будет изучать тайное знание среброликих? Ходить тайными тропами будущего, как всезнающие, летать в небе, опережая сенрито, как всевидящие, двигать горы силой мысли, как всемогущие…
От таких перспектив чаще забилось сердце. Или просто набирает силу тело, вступающее в новый акат действий?
— Кейла, ты уже встала? — в комнату зашла мама. Она несла поднос с разноцветными мазями и жидкостями в колбах. — Ты что, так и спала в лентах?
Кейла нарочно сгорбилась, чтобы ленты на плечах и груди, удерживающие спину в относительно прямом положении, были меньше видны.
— Ничего, я ослабила их, мам, — соврала она.