Я ещё побродила по утоптанной, пыльной площадке перед вокзальчиком, где кособокие обшарпанные автобусы вдруг нехотя дергались с места и, надрывая последние стариковские силенки, с натужливым ревом катили прочь. Неужели я думала, что вдруг да встречу где-то здесь того самого Михаила, потенциального убийцу Семена Григорьевича Шора? Неужто я была такая наивная?
Да нет, конечно. Однако мало ли что бывает…
Стая разношерстных собак шарахнулась от бензовоза, промчавшегося по дороге. И к собакам этим я с интересом: вдруг среди них последняя любовь старого чудаковатого писателя? И в этом собачьем сообществе, действительно, были рыжие, черные, лохматые. Но что дальше-то?
Дальше я отправилась на поиски участкового милиционера. Нашла его, пожилого грузноватого дядю, на пестром половичке, расстеленном по только что вымытому крашеному крылечку. Попросила уделить мне время. Участковый, с давным-давно усталым взглядом и, судя по всему, полным неверием в возможность хотя бы через тыщу лет построить светлое будущее, послушно-равнодушно пообещал:
— Спрашивайте чего — отвечу.
И пошел по травянистой тропинке в сторону скамейки об одну доску, без спинки. Она отливала сиреневым в этот яркий июньский день и вся была как обрызгана белыми лепестками.
— Вы по чью душу? — спросил, едва усевшись грузно. — И кто вы есть, откуда?
Я прилежно ответила, размахав со скамейки белые лепестки и присаживаясь.
— А-а, — отозвался участковый Бутусов. — Старик вас, значит, интересует…
— А вас — нисколько?
— Меня на сегодня женщина в плаще и синей косынке… Ее тут неподалеку в кустах нашли. Убитую.
— Понятно, Петр Петрович. Нелегкий у вас хлеб. Но мне хотелось бы знать о Шоре, о писателе… Он умер? Или погиб? Что вы обо всем этом думаете?
— О писателе… Тоже мне — писатель.
Участковый потер плохо выбритую щеку и вдруг с явным пренебрежением ко мне отозвался:
— Да пьяница он был, ваш писатель! С кем, с кем только не пил! В тот раз с бомжом каким-то. Мало ли этих самых бомжей живут по чужим дачам втихомолку!
— Но вы сами этого бомжа не видели?
— Нет, конечно. Видел бы — сгреб. Теперь ищи-свищи его — сел в поезд и тю-тю. Пустым делом занимаетесь, девушка. Милиция, конечно, плетется в хвосте многих событий. А почему? А потому, что не спад идет всякого рода преступлений, а рост. Вон маньяка третий год поймать не можем. А Шор… Старик. Свое отыграл. Признаков грабежа замечено не было. Да и что у него грабить-то? С пенсии кое-как кормился. Подумаешь, подстаканник…
— Была экспертиза? Ну насчет водки, что он пил с бомжом?
— Была. Разведенный технический спирт пили. Эка новость! От этого спирта сколько молодняка поумирало, в самой силе молодняка! А старику много ли было надо?