— Не плохо, а подло! — уточнил Яков Григорьевич. — Деньги залепили ему глаза. Он, думаю, мог бы и убить, если бы впереди, как приз, его ждала горка из банкнот или сверкали драгоценности.
— Что ты говоришь, Яша! — всплеснула сухонькими руками Эмилия Борисовна.
— Что думаю, то и говорю! — Яков Григорьевич крепко ударил по подлокотнику.
«Вот и ещё один претендент на роль убийцы, — подумала я. — Гарик… А что? Все может быть…»
Но оптимизма, но уверенности это мне не прибавило. В голове — каша. Чем больше узнаю, тем больше осознаю, что ещё очень многое надо узнать… Задача куда сложнее, чем я думала поначалу. Хотя и тогда она мне легкой не казалась…
Уходила я от этих одураченных временем стариком с Розочкиным «гроссбухом» — толстой тетрадью в твердой темно-вишневой обложке. Эмилия Борисовна согласилась, что вникнуть в содержание записей я смогу только в спокойной домашней обстановке, а не на ходу.
Надо ли говорить, с каким нетерпением я, уже в вагоне метро, открыла раритетный «гроссбух» — записную книжку жены Шора и принялась листать её в поисках знакомых фамилий. Мне ведь чудилось, что вовсе не случайно некто написал на том «кладбищенском» листке имена Пестрякова, Шора, Никандровой, не случайно именно на кресте могилы Михайлова. Если, конечно, «юморист» был психически здоров, а не шизик какой-нибудь отпетый…
И интуиция моя, интуиция охотничьей собаки, не подвела! На желтоватой от времени странице я обнаружила… уже на третьей странице обнаружила четко прописанное рукой не иначе как бывшей девочки-отличницы: «Михайлов Владимир Сергеевич». И здесь же его телефоны: городской, дачный и, видимо, служебный. Впрочем, несколько каких-то ещё номеров были зачеркнуты. Видимо, аккуратная жена драматурга Шора внимательно следила за перемещениями известного писателя и секретаря Союза не только в пространстве, но и по служебной лестнице.
На этой же странице были написаны какие-то укороченные слова, вроде «жд. пятн.», «лет. четв.», «телег. на д.р.». Были и цифры, не сказавшие мне ни о чем, например: «5500 — О», «7500 — К.», «3000 — Е.». цифры выстроили рядок до конца страницы. Но что они значили? Возможно, Розочка записывала так свои долги.
Это было тем более достоверно, что и на других страницах, например, той, где сверху написана фамилия тоже известного прозаика Алексея Караулова, шел рядок цифр.
Интересно, конечно, было бы разгадать эту «клинопись», но нереально верная жена С. Г. Шора ещё десять лет назад скончалась от инсульта.
Но… если от инсульта, если внезапно… значит, возможно, после события, которое её потрясло? Значит, были разговоры. Значит, родственники могли знать, что доконало энергичную, деловитую Розочку, жену странноватого драматурга-переводчика?