* * *
— Ну, что это такое, Мария, опять глазки на мокром месте? — проворчала Лукреция, приподняв с одеяла худую руку. Малышка Ева тут же схватила длинный костлявый палец докторши и засмеялась, готовая играть.
Ева сидела на коленях у мамы Марии, примостившейся в изголовье госпитальной койки Лукреции.
Во время последнего злосчастного концерта сбилось с ритма сердце незаменимой, несгибаемой Лу. Вот тогда и выбежала на сцену непоседа Ева.
Сейчас Мария непритворно страдала оттого, что позволила себе кричать на офицера, спасшего её дочь. Он спас всех, кто был на сцене.
— Мне так стыдно… — прошептала она.
— Девочка, да ты влюбилась в офицера в юбке? — улыбнулась Лукреция Фольк. — Губа не дура, — он же из штаба их армии! Может, будущий генерал…
Признайся, ты по-прежнему не помнишь своё прошлое?
Мария отрицательно покачала головой, а внутри у неё всё замерло: вопрос Лукреции насторожил и испугал. Впервые та спрашивала о прошлом. Неужели Лу чувствует себя совсем плохо?
— Только не умирай, не оставляй меня одну, — взмолилась Мария, — мне страшно!
— Как же, умрёшь с вами!
— Умлёшь! — звонко поддакнула Ева, подпрыгнув на коленях Марии.
Лукреция улыбнулась, щипнула девочку за тугие щёчки:
— Вся в маму, умница! Сначала мы выдадим маму замуж, потом — тебя, моя принцесса, и только потом Лу превратится в старую клюшку и спокойно отойдёт в мир иной. Мария, нам нужно придумать, как подать запрос подводникам насчёт выяснения твоей личности. Теперь пора.
— Я не хочу.
Лукреция удивилась так, что привстала на постели:
— Почему?!
Ты откуда свалилась на плавучий маяк? Не с Луны же! Правильно, детка, мы ни разу не заговаривали с тобой о твоём прошлом, но все мы уверены, что ты — дочь Моря. Вспомни хотя бы вакцины, которые ты перенесла вначале…
— Я могла быть тасманийкой.
— Вряд ли.
— Лу, там не хотят меня… — прошептала Мария с горечью. — Если бы хоть один человек Моря волновался обо мне, меня бы уже нашли и вернули…
— Й-оо! Ах, вот что нас всё время гложет?! Вот уж не думала… — доктор Фольк прикусила язык.
«Девочка полна сюрпризов!
У неё внутренний надлом глубже, чем я предполагала.
И вообще ты, Лу, думала ерунду. Мол, психотип „бедняжка“ и среди подводников благополучно сохранился до наших дней… Но тут всё гораздо серьёзнее. И, чёрт, к психологам её не поведёшь, — опасно. Опасно. Даже не думай!..»
Лукреция, как истинная воительница, свято веря в универсальность метода наступления в любых ситуациях, оборвала свои размышления и наехала на Марию:
— А ты вспомнила, при каких обстоятельствах пропала? А ты, птичка певчая, не забыла, что, кроме мирных домашних вечеринок есть ещё и прибрежная полоса, выжженная напалмом, и десятки кораблей, которые идут на дно, обстреляв друг друга? А людей с этих кораблей потом собирают в море, да только находят не всех? А ты в курсе, что подводники отозвали свои представительства, и не вступают в переговоры с Сушей вот уже два года, после того, как Совет Надмирья заявил, что Подводные Колонии — единственная реальная угроза всемирной безопасности?