«Меня бы нашли…», — передразнила Лу, — нет, доктор Хорхе был прав: тебя вредно за ручку водить. А посадить бы за руль грузовика и, как Патрисия, — вперёд! В гущу людей, в кипение жизни!
Лукреция единственная, от которой Мария слушала даже выволочки.
— Ты думаешь, им просто не до меня?
— Ещё бы! Видимо, ты хорошо постаралась пропасть. Возможно, были свидетели твоей… гм, кончины. Тебя оплакали, и дело с концом. Но ты спаслась. И нужно помочь тем, кто тебя любит, найти птичку Марию… как тебя назвал наш таинственный агент?
— Эмилия.
Она внезапно встрепенулась:
— Лу, а ведь я утонула! Я и есть Эмилия!
Я падаю в холодную синюю воду. Больно ударяюсь, как об асфальт, так, что боль отзывается в каждой клетке тела, и — светлый круг на поверхности воды, прямо над головой. Круг удаляется. Ужас. Ужас страшнее, чем боль от падения. Смертный страх, больно давит грудь… лёгкие разрываются… И ещё я знаю, что его застрелили. Кого-то, кто мне очень, очень дорог и без кого не жить…
Мария безвольно осела на стуле, потеряв сознание.
«Нет, мне точно не дадут умереть,» — подумала Лукреция Фольк, цепко держа ручку Евы, топтавшейся у кровати, и нажала кнопку вызова дежурной медсестры.
За полтора часа полёта он устал от кампании дивы Аниты так, что с трудом сдерживал рвущуюся наружу брань.
Дива вынимала мозг, требуя внимания к своим прожектам, которые только на первый и совсем неискушённый взгляд выглядели как нечто, заслуживающее внимания. Оказывается, у дивы есть знакомства во всех мыслимых и немыслимых службах: от аргентинского телевидения до всесильной электрической кампании «Эдесур» и генералитета армии Лос Анхелос. Она просто не знала, с кем путешествует, иначе не рискнула бы рисоваться перед этим человеком. За пять лет, занятый «вживанием», а затем выживанием в Надмирье, Кассий Борджия умудрился заматереть так, что завёл кое-какие полезные знакомства, не ограничивавшиеся южноамериканским континентом. А теперь вынужден был выслушивать сверкающее стразами ничтожество, которое переводило в статус закадычного друга каждый замеченный на фешенебельных попойках фейс.
Борджия давно задушил бы милашку своими руками и выкинул с самолёта. И ничуть не пожалел о потере крутой «бразильской» попки в комплекте с пустой головой, привинченной повыше выдающихся во всех отношениях буферов. Мирило с ситуацией лишь то, что ещё один попутчик, журналист Алехандро Кортес, большей частью принимал огонь на себя. Он изображал живую заинтересованность в бреде, порождённом истеричным и парадоксальным сознанием сеньоры Аниты.