Они помолчали. Припекало солнце, и по зубцам прыгали воробьи. Заиграл горнист, у солдат начинались занятия.
— Им теперь и защищать-то некого будет, — как-то не по-настоящему хихикнул Лотик.
Галька неуверенно проговорил:
— Я думаю, ребята из нашего класса и из твоего, Лотик, пусть остаются с родителями.
Вьюшка подпрыгнула:
— И еще пекарь Клаус, ладно? А то как мы без хлеба!
Пекарь Клаус был большой, толстый, добродушный. Зачем он подписал Галькино изгнание? Тоже не подумал? Без хлеба человеку нельзя. А без своего города, без родного дома можно?
Лотик осторожно проговорил:
— К тебе пастор Брюкк хотел прийти. Он тоже не подписывал.
— Ну и пусть остается в городе. Зачем приходить-то?
— Он не останется, он вчера ночью в церкви говорил, что всегда будет вместе со своими прихожанами.
«Ночью…» — подумал Галька. И представил, что вчера вечером творилось в городе, когда фан Риген сообщил о решении Галиена Тукка!
Но лицо у Гальки не изменилось.
Вьюшка крутанулась:
— Ой, вон они идут! Пастор Брюкк и еще…
По дороге, что соединяла город с «Забралом», шла толпа мужчин и женщин. Человек двадцать. И ребятишки. Седой пастор в своем черном одеянии медленно шагал впереди.
Галька вскочил.
— Вьюшка, Лотик! Идите навстречу! Скажите… что я не могу, я болею, пусть потом… Ну, идите же!
Сам он бросился в свою камеру, упал на кровать, лицом зарылся в подушку. Капитан-командор Красс поднялся из кресла и долго смотрел на Галькину вздрагивающую спину.
— Вот теперь я спрошу о главном, — наконец сказал он. — Стоило ли спасать город, чтобы потом он обезлюдел?
— А вам-то что? — глухо сказал Галька.
— Мне-то? Да ясности хочется, — как-то по-стариковски вздохнул Красс. — Или ты спасал не город, а лишь свою честь?
— А что? Этого мало?
— Отнюдь… Я ведь только спросил.
Днем Галька встретил советника юстиции фан Ригена во дворе форта. И еще издалека громко сказал:
— Пусть все остаются! Все! — Он стиснул кулаки, и в правом была монетка. — Кроме Биркенштакка.
На закате, когда горнист сыграл вечернюю зорю и был спущен крепостной флаг, пришел Биркенштакк. Послали за Галькой. Он встретился с главным советником магистрата у левой башни, под зажженным фонарем командирского поста.
Биркенштакк был в дорожном сюртуке и плаще, мягкой и мятой шляпе (тоже цвета дорожной пыли). Он показался Гальке совсем усохшим. Только покрытый жилками клюв был прежним.
Биркенштакк сказал:
— Господин Тукк. У меня есть полтора часа до окончания срока, в который я должен покинуть город. И мне хотелось бы…
— Меня зовут Галиен. Галь… Галька, если нравится. Что вам хотелось бы, господин Биркенштакк?