Я, улыбнувшись, спросил:
– Вы заикнулись, Виктор Васильевич, что некоторые из жертв выздоравливают. Нельзя ли с кем-то из них пообщаться?
– Думаю, не только можно, но и нужно, – он достал из кармана кителя, видимо, заранее приготовленный сложенный вдвое листок бумаги. – Одна из женщин выписалась домой, вот ее адрес и телефон. Ей, безусловно, есть что вам рассказать.
– Кстати, Виктор Васильевич, – обернулся я уже у самой двери. – Мобильники жертв и самого Бережкова так и не нашли?
Он подошел ко мне, разведя руками:
– Увы, пока нет. Кстати, мы их можем не найти вообще.
– Это еще почему?
– Лекарь мог их просто утопить. Выбросить в речку, например. У вас есть другие соображения?
– Соображения такие. Не нашли не только телефоны, но и медицинскую утку, а без нее в условиях сердечно-сосудистого центра никуда, поверьте. Так вот, я думаю, что телефоны должны быть спрятаны в утке. Это, кстати, удобно.
– Интересная мысль, – задумчиво протянул майор. – Но, еще раз повторюсь, по опыту знаю, от мобильников избавляются в первую очередь. В утке они были или где-то еще… Найти их будет крайне трудно.
Мы попрощались, как старые приятели.
Выходя из здания управления МВД, я пытался хоть как-то уложить в голове услышанное. Майор был прав: без сегодняшнего разговора пазл не складывался. Наше знакомство с Яной выглядело каким-то нелогичным, необъяснимым, интуитивно я чувствовал, что для «завершения шедевра» не хватает двух-трех штрихов. Сегодня майор нанес их на полотно.
Вместе с чувством стыда было и облегчение, прояснение. Как после дождя становится легче дышать, так после разговора с майором стало легче думать. Не было ни злости, ни обиды. Было – понимание.
Первым делом созвонился с ребятами из мастерской кузовного ремонта, узнал, что выправленную дверь только что покрасили и она сохнет. Завтра можно будет авто забрать, впрочем, как и автомобиль Яны.
Следующий звонок – Либерману, чтобы на работе сегодня уже не ждали, так как в клинику, скорее всего, не вернусь.
Вторую жертву Лекаря, с которой мне предстояло встретиться, звали Лидия Ощепкова, жила она на окраине, поэтому добрался я к ней уже к вечеру. На подносе рядом с диваном, на котором она сидела, я увидел чашку из-под кофе, пару немытых тарелок, вазочку с сахаром, ножик и маленькую ложку.
– Уж извините за такой интерьер, Илья Николаевич, голова все еще кружится, мотает из стороны в сторону, хожу с большим трудом, – пожаловалась мне Лидия Самсоновна, узнав, что я врач. – Я прилягу, с вашего разрешения. Лежа, возможно, больше вспомню.