Впервые Фейра переступила порог христианской церкви.
Внутри был полумрак, освещенный свечами и наполненный запахом благовоний. Новые свечи, восковые, белые, стояли сомкнутыми рядами, ожидая, когда их зажгут, пока десятки других свечей горели в благодарность за избавление города от чумы, создавая в церкви тёплое свечение. Фейра была рада найти столь радушный приём в месте, которое всегда внушало ей страх.
Она прошла вперед, в самый центр крестообразной планировки храма. Под её ногами была черная мраморная звезда, обозначающая середину купола, и она представила себе там, внизу, колодец, где покоился её отец. Она послала Тимурхану благословение на родном языке.
Затем подняла глаза вверх.
Фейра поворачивалась вновь и вновь под куполом – бескрайней, идеально выверенной полусферой, ничем не украшенной, кроме перламутрового блеска, как внутри раковины. Она вспомнила все мечети, которые посещала на Востоке, гарем, дом Палладио, Тезон, дом Аннибала – все места, где бывала до сегодняшнего дня.
Она опустилась на колени и сложила руки, как делали сёстры, когда молили о чуде, и устремила взгляд на алтарь; на крест, который когда-то носила, на крест, который когда-то бросила в колодец.
«Пожалуйста», – произнесла она на родном языке.
Потом на венецианском, на тот случай, если этот Бог не понимает её. «Спаси его. Верни его мне». Если все боги – один Бог, разве он не ответит ей?
Но крест безмолвствовал, и она почувствовала себя глупо. Девушка поднялась с ноющих колен. Зря она пришла сюда. Бога нет – ни в этой церкви, ни в какой-либо другой. Храмы Синана и Палладио пусты.
Фейра вдруг почувствовала, что она не одна в церкви. Человек стоял, преклонив колени, в нише, глаза его были закрыты. Она узнала его по шапке корно, изображение которой видела на листовках, которые сжигали на улицах Константинополя, по шапке, изображенной на дукате, который она носила за корсажем.
Она была настолько измучена горем, что решила было не тревожить дожа, но ещё несколько мгновений ничего уже не изменят для Аннибала, а он всегда жил для спасения людей. Если ей удастся остановить белого коня, это станет достойным даром её любви. Она подошла к дожу и молча стояла, пока он не почувствовал её присутствия и не обернулся.
– Кто вы? Как вы смеете прерывать мои молитвы?
Он встал в негодовании, и она узнала в нём высокого старца, который распоряжался жителями города в ночь пожара. Она столько часов провела с ним бок о бок.
Фейра так давно ждала этого момента! Она взглянула на старика, на его бородатое лицо, напомнившее ей отца. Оба были моряками, и у обоих в глазах светился далёкий горизонт.