Вскоре бойцы были уже достаточно близко от нее. Геннадий, как и было оговорено заранее, подобрал увесистый обломок камня, широко размахнулся и точным броском отправил его в ложбину на самой вершине, где и мог затаиться враг.
Эта уловка сработала. Над камнями на секунду взметнулась плотная тень. Как видно, снайпер принял камень за гранату и дернулся, чтобы спрятаться от взрыва. Он тут же понял, что его обманули, хотел вновь укрыться в своем логове, однако не успел.
Короткая автоматная очередь Захара прошила его туловище на уровне плеч. Чужак, обливаясь кровью, повалился на камни. Почти сразу же раздалась очередь и со стороны Романиса.
Когда все трое спецназовцев собрались на холме, они увидели охающего и стонущего мужчину лет тридцати пяти, одетого в камуфляж. Он зажимал руками раны в верхней части груди. Рядом с ним валялась снайперская винтовка последней модели. Этот субъект корчился от боли, с ужасом и ненавистью взирал на спецназовцев с автоматами на изготовку, стоящих с разных сторон его лежбища.
– Ты тоже его зацепил? – указав взглядом на снайпера, по-русски спросил Гольчакин.
Не имело смысла устраивать пустопорожний маскарад и корчить из себя немцев. Этот тип был явно уже не жилец.
– Нет, другого, – невозмутимо пояснил Артур. – Их тут было двое. Ты только дал очередь, он сразу и выскочил прямо на меня с автоматом в руках. Вот я его и угомонил.
– Блин! На мою долю ни одного не осталось! – досадливо посетовал Федькин.
– Кто такой? Кем и для чего сюда послан? – по-английски спросил Захар, поднимая с земли снайперскую самозарядку бельгийского производства.
– Да пошел ты, клятый москаль! – зло выдавил раненый. – Мало я вас убивал на Донбассе!
– Ого! Бандера! – язвительно проговорил Романис. – Ну, все, пан укроп, приплыл ты, больше никого не убьешь. На кого сейчас работаешь?
– Не твое собачье москальское дело! – трясущимся ртом, уже слабея, прохрипел бандеровец. – Одного вашего я уже положил. Плохо, что другой успел сховаться.
– А ты, пан бандера, с выводами-то не спеши, – сказал Геннадий. – Наш друг жив, хотя и ранен. А вот ты-то точно можешь подохнуть здесь, как паршивая бродячая собака. Что, может, перевяжем его? – Он вопросительно взглянул на Захара и Романиса.
Артур пожал плечами и достал из кармана стерильный перевязочный пакет, но Гольчакин отрицательно покачал головой.
– Бесполезно, ему уже никто не поможет, – суховато пояснил он. – У него задета легочная артерия, и жить ему осталось не больше минуты.
При этих словах бандеровец беспокойно задвигался, кривя лицо и хватая ртом воздух.