Не знаю, как долго звонил сотовый, пока я наконец не повернулся на кровати к тумбочке и ответил. Я будто от наркоза отходил. Челюсть распухла, и мне кое-как удалось промычать в трубку «Алло».
– Шон? Это вы? – спросила детектив Лесли Мур.
– Да.
– Еще спите?
– Уже нет.
– Почти полдень.
– Это значит, что таблетки перестали действовать и мне не надо кормить Макс завтраком. Можем просто перехватить что-нибудь.
Я сел на краю кровати.
– Что у вас с голосом?
– Лучше спросите, что случилось.
– И? Что случилось?
– Я плохо веду себя на похоронах.
Прихватив с собой телефон в ванную, я посмотрел на себя в зеркало: челюсть распухла и приобрела оттенок спелой сливы. Вокруг лампочки мерцал нимб.
– Шон, с вами все хорошо? – Голос Лесли показался мне каким-то далеким.
– Да, отлично. – Я отправился на кухню, чтобы сделать себе холодный компресс.
– Пришли кое-какие результаты из лаборатории.
– Слушаю внимательно.
– Образец почвы из туфельки не совпадает по составу с образцами, взятыми с места преступления и окрестностей.
Я слушал, упершись для равновесия в стойку.
– В образце нашли следы трех удобрений промышленного класса и фунгицид.
– Что еще? – спросил я, жалея, что принял так мало аспирина накануне.
– Нить – шелковая. Скорее всего, из дорогой рубашки, очевидно итальянской. Можно сличить волокно с тканью, при наличии самой рубашки.
– А если найдем сволочь, что оставила волос на липкой ленте, то сумеем прижучить и убийцу. Беда в том, что мы не знаем, где искать.
– Улик у нас больше, чем подозреваемых. Дня через два пришлют результаты анализа ДНК из волоса, который вы нашли у себя на лодке.
– В пределах сотни миль от места преступления есть крупные сельскохозяйственные угодья?
– Что значит крупные сельскохозяйственные угодья?
– Те, на которых трудятся мигранты.
– А, поняла, куда вы клоните. Ясно, почему девушку никто не разыскивает, зачем вам анализ почвы и почему никто не забрал тело.
– Убийство в Бреварде, – напомнил я, чувствуя, как в ушибах начинает пульсировать кровь. – Кто-нибудь опознал тело?
– Пока нет. Вскрытие показало, что девушку изнасиловали, а после сломали ей шею. Обе жертвы могли при жизни трудиться на крупных фермах. Бо́льшая часть таких хозяйств принадлежит старинным семьям, денежной аристократии Флориды. Остальные – международным компаниям.
– Эти фермы чистые? О побоях не сообщают? О работорговле?
Помолчав немного, Лесли ответила:
– У нас полно сообщений о пропавших людях: латиносы и прочие, все вперемешку. Там ведь кругом озера, болота. Прибрежная линия тянется на сотни миль – от тел избавиться не проблема.