– Семейный ужин, – мрачно сказал он.
Официантка отошла. Сэди отхлебнула пиво.
– Как семья?
– Отлично.
– Много работы?
– Хватает. Послушай, Спэрроу…
– Я тоже не сижу сложа руки, работаю над одним нераскрытым делом…
Еще не договорив, Сэди выругала себя за опрометчивость. Она не собиралась упоминать Эдевейнов. Разыскивать ребенка, который пропал семьдесят лет назад, копаться в старых картах и полицейских протоколах, беседовать с потомками тех, кто имел отношение к этому делу, – вряд ли это все похоже на отдых и восстановление сил, но, когда Сэди увидела на своем месте Салли, у нее сорвало тормоза. Вот идиотка!
Однако слово не воробей, и Сэди решила сменить тему, авось Дональд не заметит. Не успела она это подумать, как поняла, что уже поздно. Дональд насторожил уши, как овчарка, почуявшая запах кролика.
– Что за висяк? Для кого работаешь?
– Да так, ничего серьезного. Помогаю одному старому полицейскому из Корнуолла, который соскучился по слушателям. – Она глотнула пива, оттягивая время, чтобы придумать убедительную ложь. – Приятель моего деда, вот я и не смогла отказать.
Она начала вкратце пересказывать историю исчезновения Тео Эдевейна, прежде чем Дональд успел спросить, как это дело попало к ней в руки. Пусть думает, что Сэди помогает по доброте душевной. Он слушал, время от времени кивая, и гонял по поверхности стола табачные крошки.
– Чувствую, что психическая травма Энтони Эдевейна имеет какое-то отношение к пропаже ребенка, – сказала Сэди, когда официантка поставила перед ней тарелку пережаренной рыбы с картошкой.
– Ох уж это твое чутье!
Сэди выругала себя за то, что неправильно выразилась, но не стала спорить.
– Знаешь что-нибудь о боевых психических травмах?
– О посттравматическом стрессовом расстройстве? Кое-что знаю.
Сэди вспомнила, что племянник Дональда участвовал в военных действиях в Персидском заливе. Напарник не отличался разговорчивостью, но по завуалированным намекам Сэди поняла, что Джереми на войне, мягко говоря, пришлось несладко.
– Дерьмовая штука. Только решим, что ему стало лучше, как все начинается сначала. Ужасная депрессия. – Дональд потряс головой, словно ему не хватало слов, чтобы выразить глубину страданий племянника. – И не обычное плохое настроение, а намного хуже. Безнадежность, тоска… в общем, ужасно.
– Тревога?
– И тревога. Учащенное сердцебиение, страх, ночные кошмары.
– Приступы буйства?
– Еще какие! Однажды невестка застала его, когда он целился из отцовского охотничьего ружья в дверь комнаты младшего брата. Ему привиделось, что там боевики.
– Господи, Дон, мне так жаль!