— Так то ж сколько лет назад было, Александр!?
Они наконец перестали обниматься и с удовольствием разглядывали друг друга.
— А ты каким ветром здесь? — поинтересовался Зоев.
— Да вот, амнистия вышла. Вернулся из Сибири и буквально с поезда сюда. Хотел зайти к товарищу Баженову, но у него здесь такой охранник. Видит бог, у нас в полицейском участке таких не было, — улыбнулся Антонов и с лёгким упрёком посмотрел на девушку.
Та обиженно хмыкнула от такого сравнения и резкими движениями затушила папироску о дно пепельницы.
— Лиза, Лизавета! — укоряюще заговорил Зоев. — Как же ты могла не пустить к Михаилу Антоновичу нашего старого боевого товарища, члена нашей партии с 1906 года.
— Откуда я знаю, — снова хмыкнула секретарша. — У него же на лице не написано, сколько лет он состоит в нашей партии. Да и документы свои он мне не показывал.
— Ладно, ладно, Зоев, — похлопал товарища по плечу Антонов. — Это даже хорошо, что у нашей партии, такие милые, но стойкие и решительные члены. Значит, враг здесь точно не пройдёт.
— Хорошо, будет тебе, Лиза. Вишь, защитник у тебя какой? — Зоев снова взял со стола свои бумаги. — Пойдём к товарищу Баженову. Я думаю, он тебе обрадуется не менее моего.
Александр Степанович Антонов родился в 1888 году в городе Кирсанове Тамбовской губернии в семье мещанина, слесаря-кустаря. Отец позаботился об образовании сына и устроил того в городское реальное училище. Однако Саше удалось проучиться там лишь пять лет. За плохое поведение и хулиганские проделки его из училища исключили. Вскоре Антонов уехал из Кирсанова и примкнул к шайке уголовников, грабивших людей. В 1905 году Антонов со товарищи "экспроприировал" несколько винных лавок и участвовал в ликвидациях некоторых полицейских чинов города. Именно это принесло ему славу в рядах социалистов-революционеров. Затем ему встретились идейные, представители эсеров. После соответствующих бесед, Александр принимает решение вступить в партию социалистов-революционеров. Случилось это в 1906 году. А дальше его ждала типичная судьба членов этой партии — задания, акты экспроприации, так называемые эксы, политические заказные покушения и убийства чиновников высокого ранга, аресты, допросы, суды и — каторга. Последний срок он отбыть не успел: грянула революция, свержение Николая Романова и всеобщая амнистия.
Эсеры, как и большевики, умели ценить свои дореволюционные кадры. В этом обе партии были схожи. А уж тем более член партии с более чем десятилетним стажем, да ещё и проявившим себя в деле, не мог оставаться на рядовых ролях. Потому и было принято решение кооптировать Антонова в состав губернского комитета партии социалистов-революционеров. Тем паче, что тамбовская организация считалась одной из самых сильных в России. Даже азефовщина (один из руководителей ПСР Евно Азеф оказался агентом царской охранки и после его разоблачения эсеры оказались в довольно плачевном положении) практически не отразилась на деятельности тамбовских эсеров. А всё потому, что Тамбовщина была одной из главных житниц Средней России и процент зажиточного крестьянства в губернии, основной питающей силы партии социалистов-революционеров, оказался выше среднего, чем в остальной России. Ещё задолго до Февральской революции семнадцатого года в Тамбовской губернии насчитывалось много крепких эсеровских ячеек, пустивших глубокие корни в гуще крестьянства. После же Февраля губерния и вовсе покрылась густой сетью эсеровских ячеек. Стоявшие у власти в Тамбовщине эсеры, разбрасывая своих агитаторов и организаторов по деревням, приобрели особенно большую популярность. Тем более, что такой усиленной работы среди крестьянских и рабочих масс другие партии там не проводили.