Тот побледнел, отставил чашку с кофе и, максимально убрав шумоподавление в приемнике, услышал настойчивые запросы на английском языке:
— Говорит Контрольная станция. Какое судно следует курсом 95 градусов на удалении 20 миль от береговой черты? Немедленно ответьте, в противном случае нам придется поднять в воздух боевые самолеты…
Заслышав подобную угрозу, заволновался и Зорькин.
А Вишняков, стараясь перекричать 20 морских миль, четко отрапортовал данные судна и экипажа. И через полминуты диспетчер уже спокойным голосом разрешил вход в территориальные воды Израиля.
Понимая, что сморозил глупость, Зорькин растерянно хлопал длинными ресницами:
— Прости, я не знал…
А Вишняков великодушно выдал:
— Запомни это на будущее. Ф-фух… вот теперь можно спокойно испить кофейку…
* * *
Севченко в форменных брюках и тельняшке дремал в своей каюте, когда в дверь кто-то громко и настойчиво постучал.
— Да, — недовольно отозвался капитан.
В каюту влетел взволнованный Зорькин:
— Товарищ капитан, Петров только что закрылся в радиорубке!
Сон мгновенно слетел. Вскочив, Валентин Григорьевич бросился к телефонному аппарату:
— Машинное!
— Да, машинное слушает.
— Немедленно отключите питание!
Свет в каютах и коридорах погас.
Буквально через минуту Севченко с Зорькиным, вооружившись двумя фонарями, подбежали к радиорубке. Сюда же прибыли вызванные Цимбалистый и Тихонов.
— Андрей Николаевич! — трижды стукнув кулаком по двери, позвал Валентин Григорьевич.
— Слушаю вас, капитан, — послышалось из рубки.
— Чего вам там понадобилось?
— Передачу хочу прослушать, — колдовал у рации Петров. — По Би-би-си.
— Какую еще передачу?!
— Про рок-н-ролл.
Зорькин негромко напомнил:
— Отключения главной сети недостаточно — рация может работать от резервного источника.
— А где он находится?
— Здесь же — в радиорубке.
— Черт… — выругался Севченко и повернулся к Тихонову: — Неси топор. Быстро!
Рулевой побежал выполнять приказание, а новый капитан приблизился к двери и приглушенным голосом выдал конфиденциальную информацию:
— Андрей Николаевич, послушай… Я уже докладывал в Ленинград о нашем критическом положении. Там все знают, и нам остается только ждать.
— Они ответили? — поинтересовался тот.
— Нет. Видимо, согласовывают. И как всегда коллекционируют подписи…
Петров заканчивал подготовку радиостанции к работе.
— Ну, пойми: повторишь ты еще раз то же самое, — уговаривал его Валентин Григорьевич. — Ничего же не изменится!
— Я же не в Ленинград радиограмму строчу… Я в эфир выйду, чтоб иностранцы услышали.
— Зачем?! — после короткой паузы донеслось из коридора.