Сергей потом уверял, что я все же чокнулся с Г. и даже пожал протянутую руку, а он послал его куда следует. Сергей для красного словца мог и приврать. Но в этот раз он, может быть, говорил правду. Я тогда перебрал водки, и от всего помнилось только общее настроение, смесь надсадной грусти и нарочитого хмельного веселья. Из окна квартиры, где мы собрались, виднелась ограда бывшей шарашки. Всего несколько лет прошло, а уже трудно было понять, как могли мы там жить, работать, смеяться. И почему грустно теперь, когда все куда лучше, чем раньше мечталось и в самых дерзких мечтах. Возможно, я и впрямь охмелел и размяк настолько, что пожал руку бывшему стукачу.
Глава седьмая.
ФОНОСКОПИЯ. ОХОТА НА ШПИОНОВ
Нет такой грязной работы, которая не возлагалась бы на современного ученого в «передовых» коммуно-фашистских странах.
Георгий Федотов. «Новый Град»
…Мы ходим под смертью, шпион!
…Берись за работу, шпион!
…Добудь нам ответ, шпион!
…Дай нам спасенье, шпион!
Р. Киплинг. «Марш шпионов»
Поздняя осень 1949 года. В лаборатории только начинали включать приборы, готовить инструменты. Мы с Солженицыным раскладывали свои папки, книги, журналы; несколько человек маячили у железного шкафа, из которого дежурный офицер доставал секретные папки и гроссбухи — рабочие дневники.
Ко мне подошел старший лейтенант Толя, один из помощников начальника лаборатории:
— Вас вызывает Антон Михайлович. Немедленно… Нет, никаких материалов брать не надо.
Большой, светлый кабинет застлан ковром; широкий письменный стол занимал дальний угол, от него диагонально через всю комнату — длинный, покрытый зеленым сукном. Книжный шкаф. Кресла. Диваны. Круглый столик с графином. Все казалось нарядным, словно лакированным.
Антон Михайлович и Абрам Менделевич сидели у длинного стола, перед ними два магнитофона и в клубке проводов несколько пар наушников — большие, вроде танкистских или самолетных.
Антон Михайлович поглядел рассеянно, отрешенно.
— Здрасте… Здрасте… Вы, кажется, говорили, что уже как-то определяете физические параметры индивидуального голоса… Не так ли?
— Не совсем. Пока еще приблизительно, в самом начальном приближении. И не определяю, а предполагаю… Сравнительно уверенно могу сказать только, что своеобразие голоса — это главным образом особенности тембра, которые зависят от микроструктуры гортани, носоглотки, рта… Кое-что удалось наблюдать на звуковидах, когда одно и то же слово один и тот же человек произносил то громко, то шепотом, то вопросительно, то утвердительно. Спектр каждый раз иной, но в нескольких случаях, кажется, удалось распознать и постоянные индивидуальные черты голоса — я назвал их микроинтонациями и микроладом речи…