вас ждет, я могу вам это сказать. Ты, Нутта, станешь журналисткой, поедешь работать во Францию и будешь поначалу жить у Бадетты, потому что она скоро вернется в свою родную страну. Ты, Акали, будешь счастлива со своим мужем, и мы еще попляшем на твоей свадьбе, которая будет проходить дома у его родителей в Шикутими. А тебя, Лоранс, я, возможно, огорчу, потому что скажу тебе, что ты никогда – никогда! – не будешь любовницей Овида Лафлера. Ты станешь учительницей рисования в Монреале, и некто Реаль – друг Мукки, который тебе очень нравится – примерно через год заставит тебя забыть о Лафлере. Ну что, вы довольны? Разве вам теперь будет интересно жить, если вы уже знаете, что вас ждет в будущем? Я знаю все это про вас, но – к сожалению! – у меня не возникало даже малейших предчувствий относительно того, что Шарлотта умрет тогда, когда я буду спокойненько спать на берегу реки Уиатшуан. Это прозвучит, наверное, ужасно, но я полагаю, что ее судьба заключалась в том, чтобы умереть в тот вечер в полном одиночестве, без наших прощальных поцелуев и без прощальных слов человека, которого она обожала. Вот так вот! А теперь оставьте меня в покое!
Киона встала и, со слезами на глазах и прерывисто дыша, убежала прочь. Ей сейчас хотелось только одного: исчезнуть, раствориться в ночи, шагать куда-нибудь до изнеможения – до такого изнеможения, которое она почувствовала, когда очень долго ехала на велосипеде, украденном у китайских поваров после того, как ударила топором и – как она тогда думала – убила Делсена. Остальные три девушки с изумленным видом посмотрели ей вслед, обратив внимание на то, что она побежала не к дому Лоры, а в противоположном направлении.
– Смотрите, она уходит с пляжа и направляется на улицу, – заволновалась Лоранс. – Пойдемте вслед за ней.
– Нет, она хочет, чтобы ее оставили в покое, – возразила Акали.
– Нужно дать ей возможность успокоиться, – сказала Мари-Нутта. – Скажите, как вы думаете: Киона сказала нам правду или же она, рассердившись, болтала что попало? Мне кажется, что она не решилась бы сделать это – бросить нам наше будущее прямо в лицо.
– Меня больше волнует то, что происходит с ней самой, – покачала головой Лоранс.
– Она терзается из-за смерти Шарлотты, и это вполне объяснимо, – заявила Акали. – Я уверена, что она вскоре вернется сюда. Нам нужно всего лишь подождать ее здесь, возле костра. К нам сюда скоро должны прийти Мукки и Луи.
Киона шла по бульвару Сен-Жозеф, держа руки в карманах своих штанов. Она беззвучно плакала, чувствуя облегчение оттого, что может пролить так много слез, вместе с которыми из нее постепенно выходили раздражение и горе. Если бы кто-нибудь увидел ее в этот момент, он принял бы ее за видавшую виды женщину, а не за девушку в возрасте шестнадцати с половиной лет. Черты ее лица посуровели, выражение янтарных глаз стало свирепым, а рот был приоткрыт так, как будто она собиралась вскрикнуть от негодования и бессильного гнева.